М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
приятельницы ее, С. А. Раевский. Он служил в военном
министерстве, учился в университете, получил хорошее
образование и имел знакомство в литературном кругу.
В это же время я имел случай убедиться, что первая
страсть Мишеля не исчезла. Мы играли в шахматы, че
ловек подал письмо; Мишель начал его читать, но вдруг
изменился в лице и побледнел; я испугался и хотел
спросить, что такое, но он, подавая мне письмо, сказал:
«Вот новость — прочти», и вышел из комнаты. Это было
известие о предстоящем замужестве В. А. Лопухиной 39.
* Песня, которая льется из уст, сама по себе есть лучшая
награда ( нем.) .
43
Через Раевского Мишель познакомился с А. А. Кра
евским, которому отдавал впоследствии свои стихи для
помещения в «Отечественных записках». Раевский имел
верный критический взгляд, его замечания и советы бы
ли не без пользы для Мишеля, который, однако же, все
еще не хотел печатать свои произведения, и имя его
оставалось неизвестно большинству публики, когда
в январе 1837 года мы все были внезапно поражены слу
хом о смерти Пушкина. Современники помнят, какое
потрясение известие это произвело в Петербурге. Лер
монтов не был лично знаком с Пушкиным, но мог и умел
ценить его. Под свежим еще влиянием истинного горя
и негодования, возбужденного в нем этим святотат
ственным убийством, он, в один присест, написал не
сколько строф, разнесшихся в два дня по всему городу.
С тех пор всем, кому дорого русское слово, стало из
вестно имя Лермонтова.
Стихи эти были написаны с эпиграфом из неиздан
ной трагедии г. Жандра «Венцеслав»:
Отмщенья, государь! Отмщенья!
Паду к ногам твоим,
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видели злодеи в ней пример.
Не привожу самих стихов, так как они уже напеча
таны вполне. <...>
Нетрудно представить себе, какое впечатление стро
фы «На смерть Пушкина» произвели в публике, но они
имели и другое действие. Лермонтова посадили под
арест в одну из комнат верхнего этажа здания Главного
штаба, откуда он отправился на Кавказ прапорщиком
в Нижегородский драгунский полк. Раевский попался
тоже под сюркуп, его с гауптвахты, что на Сенной, пере
вели на службу в Петрозаводск; 41 на меня же полков
ник Кривопишин, производивший у нас домашний
обыск, не удостоил обратить, по счастию, никакого вни
мания, и как я, так и тщательно списанный экземпляр
подвергнувшихся гонению стихов остались невредимы.
Под арестом к Мишелю пускали только его камерди
нера, приносившего обед; Мишель велел завертывать
хлеб в серую бумагу и на этих клочках с помощью
вина, печной сажи и спички написал несколько пьес,
а именно: «Когда волнуется желтеющая нива»; «Я, ма
терь божия, ныне с молитвою»; «Кто б ни был ты, пе-
44
чальный мой сосед», и переделал старую пьесу «Отво
рите мне темницу», прибавив к ней последнюю строфу
«Но окно тюрьмы высоко».
Старушка бабушка была чрезвычайно поражена
этим происшествием, но осталась в Петербурге, с на
деждой выхлопотать внуку помилование, в чем через
родных, а в особенности через Л. В. Дубельта и успела;
менее чем через год Мишеля возвратили и перевели
прежде в Гродненский, а вскоре, по просьбе бабушки
же, опять в лейб-гусарский полк. <...>
Незадолго до смерти Пушкина, по случаю политиче
ской тревоги на Западе, Лермонтов написал пьесу вроде
известной «Клеветникам России», но, находясь некото
рым образом в опале, никогда не хотел впоследствии
напечатать ее, по очень понятному чувству. Так как
пьеса эта публике совершенно неизвестна (если не по
мещена в последнем издании), то привожу и ее здесь:
Опять народные витии
За дело падшее Литвы
На славу гордую России
Опять, шумя, восстали вы!.. и т. д.43.
По возвращении в Петербург Лермонтов стал чаще
ездить в свет, но более дружеский прием находил в доме
у Карамзиных, у г-жи Смирновой и князя Одоевского.
Литературная деятельность его увеличилась. Он писал
много мелких лирических стихотворений, переделал
в третий раз поэму «Демон», окончил драму «Маскарад»,
переделал давно написанную им поэму «Мцыри» и еще
несколько пьес, которые теперь не упомню; начал роман
«Герой нашего времени». Словом, это была самая дея
тельная эпоха его жизни в литературном отношении.
С 1839 года стал он печатать свои произведения в «Оте
чественных записках»; у него не было чрезмерного
авторского самолюбия; он не доверял себе, слушал охот
но критические замечания тех, в чьей дружбе был уверен
и на чей вкус надеялся, притом не побуждался меркан
тильными расчетами, почему и делал строгий выбор
произведениям, которые назначал к печати. Не могу