М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
пруду мы разбивались на два стана и перекидывались
снежными комьями; на плотине с сердечным замиранием
смотрели, как православный люд, стена на стену (тогда
еще не было запрету), сходился на кулачки, и я помню,
как раз расплакался Мишель, когда Василий-садовник
выбрался из свалки с губой, рассеченной до крови. Ве
ликим постом Мишель был мастер делать из талого
снегу человеческие фигуры в колоссальном виде; вообще
он был счастливо одарен способностями к искусствам;
уже тогда рисовал акварелью довольно порядочно и ле
пил из крашеного воску целые картины; охоту за зай
цем с борзыми, которую раз всего нам пришлось видеть,
вылепил очень удачно, также переход через Граник
и сражение при Арбеллах 9, со слонами, колесницами,
украшенными стеклярусом, и косами из фольги. Прояв
ления же поэтического таланта в нем вовсе не было за
метно в то время, все сочинения по заказу Capet он пи
сал прозой, и нисколько не лучше своих товарищей.
Когда собирались соседки, устраивались танцы и ра
за два был домашний спектакль; бабушка сама была
очень печальна, ходила всегда в черном платье и белом
старинном чепчике без лент, но была ласкова и добра,
и любила, чтобы дети играли и веселились, и нам было
у нее очень весело 10.
Так прожили мы два года. В 1827 году она поехала
с Мишелем в Москву, для его воспитания, а через год
и меня привезли к ним. В Мишеле нашел я большую
перемену, он был уже не дитя, ему минуло четырнадцать
лет; он учился прилежно. M-r Gindrot 11, гувернер, поч
тенный и добрый старик, был, однако, строг и взыскате
лен и держал нас в руках; к нам ходили разные другие
учители, как водится. Тут я в первый раз увидел русские
стихи у Мишеля: Ломоносова, Державина, Дмитриева,
Озерова, Батюшкова, Крылова, Жуковского, Козлова
и Пушкина, тогда же Мишель прочел мне своего сочине
ния стансы К***; меня ужасно интриговало, что значит
слово стансыи зачем три звездочки? Однако ж промол-
35
чал, как будто понимаю. Вскоре была написана первая
поэма «Индианка» 12 и начал издаваться рукописный
журнал «Утренняя заря», на манер «Наблюдателя» или
«Телеграфа» 13, как следует, с стихотворениями и изящ
ною словесностью, под редакцией Николая Гавриловича;
журнала этого вышло несколько нумеров, по счастию,
перед отъездом в Петербург, все это было сожжено,
и многое другое, при разборе старых бумаг.
Через год Мишель поступил полупансионером в Уни
верситетский благородный пансион, и мы переехали
с Поварской на Малую Молчановку в дом Чернова 14.
Пансионская жизнь Мишеля была мне мало известна,
знаю только, что там с ним не было никаких историй;
изо всех служащих при пансионе видел только одного
надзирателя, Алексея Зиновьевича Зиновьева, бывав
шего часто у бабушки, а сам в пансионе был один только
раз, на выпускном акте, где Мишель декламировал
стихи Жуковского: «Безмолвное море, лазурное море,
стою очарован над бездной твоей» 15. Впрочем, он не
был мастер декламировать и даже впоследствии читал
свои прекрасные стихи довольно плохо.
В, соседстве с нами жило семейство Лопухиных,
старик отец, три дочери-девицы и сын; они были с нами
как родные и очень дружны с Мишелем, который редкий
день там не бывал. Были также у нас родственницы со
взрослыми дочерьми, часто навещавшие нас, так что
первое общество, в которое попал Мишель, было пре
имущественно женское, и оно непременно должно было
иметь влияние на его впечатлительную натуру.
Вскоре потом умер M-r Gindrot, на место его по
ступил M-r Winson 16, англичанин, и под его руковод
ством Мишель начал учиться по-английски. Сколько мне
помнится, это случилось в 1829 году, впрочем, не могу
с достоверностью приводить точные цифры; это так дав
но, более тридцати лет, я был ребенком, никогда ника
ких происшествий не записывал и не мог думать, чтобы
мне когда-нибудь пришлось доставлять материалы для
биографии Лермонтова. В одном могу ручаться, это
в верности как самих фактов, так и последователь
ности их.
Мишель начал учиться английскому языку по Бай
рону и через несколько месяцев стал свободно понимать
его; читал Мура и поэтические произведения Вальтера
Скотта (кроме этих трех, других поэтов Англии я у него
никогда не видал), но свободно объясняться по-анг-
36
лийски никогда не мог, французским же и немецким
языком владел как собственным. Изучение английского
языка замечательно тем, что с этого времени он начал
передразнивать Байрона.
Вообще большая часть произведений Лермонтова
этой эпохи, то есть с 1829 по 1833 год, носит отпечаток
скептицизма, мрачности и безнадежности, но в действи
тельности чувства эти были далеки от него. Он был ха
рактера скорее веселого, любил общество, особенно жен