М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
стал моего доброго Афанасия Ивановича в его шел
ковом халате, надетом на палевую канаусовую с косым
воротом рубашку, занятого прилежным смахиванием
пыли метелкою из петушьих перьев со стола, дивана
и кресел и выниманием окурков маисовых пахитосов,
самого толстого калибра, из цветочных горшков, за
которыми патриархальный мой Афанасий Иванович
имел тщательный и старательный личный уход, опа
саясь дозволять слугам касаться до его комнатной
флоры,
того, щеголеватыми проволочными клетками, в кото
рых распевали крикуньи канарейки и по временам
заливались два жаворонка, датский и курский.
— Что это вы так хлопочете, Афанасий Ивано
вич? — спросил я, садясь в одно из вольтеровских
кресел, верх которого прикрыт был антимакассаром,
чтоб не испортил бы кто жирными волосами ярко
цветной штофной покрышки, впрочем, и без того всегда
покрытой белыми коленкоровыми чехлами.
— Да, как же (отвечал Синицын с несколько недо
вольным видом), я, вы знаете, люблю, чтоб у меня все
было в порядке, сам за всем наблюдаю; а тут вдруг
откуда ни возьмись влетает к вам товарищ по школе,
курит, сыплет пепел везде, где попало, тогда как я ему
указываю на пепельницу, и вдобавок швыряет окурки
своих проклятых трабукосов * в мои цветочные горшки
и при всем этом без милосердия болтает, лепечет, рас
сказывает всякие грязные истории о петербургских
* Толстые пахитосы в маисовой соломе, вроде нынешних па-
пиросов, явившихся в Петербурге только в конце сороковых годов.
( Примеч. В. П. Бурнашева.)
209
продажных красавицах, декламирует самые скверные
французские стишонки, тогда как самого-то бог награ
дил замечательным талантом писать истинно пре
лестные русские стихи. Так небось не допросишься,
чтоб что-нибудь свое прочел! Ленив, пострел, ленив
страшно, и что ни напишет, все или прячет куда-то,
или жжет на раскурку трубок своих же сорвиголов
гусаров. А ведь стихи-то его — это просто музыка!
Да и распречестный малый, превосходный товарищ!
Вот даже сию минуту привез мне какие-то сто рублей,
которые еще в школе занял у меня «Курок»... 2 Да, ведь
вы «Курка» не знаете: это один из наших школьных
товарищей, за которого этот гусарчик, которого вы,
верно, сейчас встретили, расплачивается. Вы знаете,
Владимир Петрович, я не люблю деньги жечь; но,
ей-богу, я сейчас предлагал этому сумасшедшему:
«Майошка, напиши, брат, сотню стихов, о чем хо
чешь — охотно плачу тебе по рублю, по два, по три
за стих с обязательством держать их только для себя
и для моих друзей, не пуская в печать!» Так нет, не
хочет, капризный змееныш этакой, не хочет даже
«Уланшу» свою мне отдать целиком и в верном ориги
нале и теперь даже божился, греховодник, что у него
и «Монго» нет, между тем Коля Юрьев давно у него
же для меня подтибрил копию с «Монго». Прелесть,
я вам скажу, прелесть, а все-таки не без пакостной
барковщины 3. S'est plus fort que lui! * Еще y этого
постреленка, косолапого Майошки, страстишка драз
нить меня моею аккуратною обстановкою и приводить
у меня мебель в беспорядок, сорить пеплом и, наконец,
что уж из рук вон, просто сердце у меня вырывает,
это то, что он портит мои цветы, рододендрон вот этот,
и, как нарочно, выбрал же он рододендрон, а не другое
что, и забавляется, разбойник этакой, тем, что сует
окурки в землю, и не то чтобы только снаружи, а рас
ковыривает землю, да и хоронит. Ну далеко ли до
корня? Я ему резон говорю, а он заливается хохотом!
Просто отпетый какой-то Майошка, мой любезный
однокашник.
И все это Афанасий Иванович рассказывал, ста
раясь как можно тщательнее очистить поверхность
земли в горшке своего любезного рододендрона, не
поднимая на меня глаз и устремив все свое внимание
* Здесь: Он перед этим не может устоять! ( фр.) .
210
на цветочную землю и на свою работу; но, вдруг заме
тив, что и я курю мои соломинки-пахитосы, он быстро
взглянул, стоит ли в приличном расстоянии от меня
бронзовая пепельница. Вследствие этого не по натуре
его быстрого движения я сказал ему:
— Не опасайтесь, дорогой Афанасий Иванович,
я у вас не насорю. Но скажите, пожалуйста, гость ваш,
так вас огорчивший, ведь это тот молоденький гусар,
что сейчас от вас вышел хохоча?
— Да, д а , — отвечал С и н и ц ы н , — тот самый. И вы
шел, злодей, с хохотом от меня, восхищаясь тем, что
доставил мне своим визитом работы на добрый час,
чтоб за ним подметать и подчищать. Еще, слава богу,
ежели он мне не испортил вконец моего рододен
дрона. <...>
...Я спросил Синицына: «Кто же этот гусар? Вы