Machinamenta Dei
Шрифт:
Все в полиэтиленовых плащах и странных головных уборах, похожих на перевернутые корзины. Под зонтиками со светящимися в темноте ручками, в которые были встроены карманные компьютеры.
Что ни говори, но люди практичные. Ведь они, как правило, уличные торговцы, практически жили под зонтами и шляпами-корзинами. Кое-кто в дыхательных масках – словно боящиеся подхватить неведомую американскую болезнь, о которой мы сами ничего не знаем.
Не то чтобы я такой уж расист, просто… их почти одинаковые синие маски-лица, неясный язык всегда отталкивали. Мне было непонятно их цепляние за архаичные традиции и нежелание
Слава богу, столкнулся с красивой женщиной-азиаткой, и она улыбнулась, скромно опустив голову. Мое мнение об окружающих тут же поменялось. Ксенофоб Рик с двадцатилетним стажем умолк, незнакомка понравилась даже ему. И мы пошли дальше. Показалось, что стало чуть теплее, а иероглифы над рестораном неподалеку (то ли японские, то ли китайские) – понятнее. Они начали органично переходить друг в друга, в латиницу и кириллицу, в переплетение цифр на многочисленных вывесках, взмывших к ночному небу.
Пространство вокруг заливалось сиянием многоликого света. С крыш зданий светили прожекторы, я смотрел на них, и в ответ мне сверху улыбались почти милые химеры – парадоксальные крылатые создания, устроившиеся под редкими облаками и мерцающими звездами. Нельзя сказать, чего в больше таких изваяниях – красоты или чудовищной силы. Загадок или ответов.
Неожиданно я наткнулся на витрину киоска, поскольку совершенно не смотрел перед собой, пока шел вперед. Взгляд упал на свежий выпуск глянцевого журнала «Катастрофы и войны недели». Рядом толстый номер «Экономика сегодня». Судя по обложке, основной темой номера должен был стать вопрос конфискации наличного золота для нужд космической промышленности.
Альманахи «100 самых изящных преступлений», «100 самых забавных преступлений» и тому подобное… Взгляд скользнул по многочисленным модным изданиям, переходящим в ряд одинаковых прямоугольных пятен света – так отражались окна дома напротив.
Я обернулся и осмотрелся. Оказалось, что это гостиница Royal Temple, одно из самых злачных мест города, находившееся недалеко от скопления развлекательных центров. С крыши отеля в небо светил огромный пульсирующий прожектор. В переулке неподалеку показалась патрульная машина с двумя полицейскими, заступавшими на дежурство. Они вышли, остановив спинер под небольшой люминесцентной вывеской, – сплетенная из светящихся нитей танцовщица лежала на танцполе, приподнявшись на локтях, закинув ногу на ногу и играя туфелькой.
– Don’t walk… don’t walk… don’t walk, – доносилось от светофора на перекрестке.
Я пошел к нему. Клуб Рансайтера был сразу через дорогу. Выглядел он впечатляюще. У самого входа на высоте трех-четырех метров установлены мини-комнаты из прозрачного стекла, стилизованные под бокалы и причудливые бутылки, с танцующими полуобнаженными девушками внутри. Каждая вторая танцевала в золотистой или красноватой жидкости, заполняющей капсулу и символизирующей вино.
«Особый легкий состав, насыщенный кислородом. Задохнуться невозможно».
Повсюду летали пузырьки, похожие на мыльные и выпускаемые специальной аппаратурой со стен ближайших зданий.
– Cross now… cross now… cross now, – светофор разрешил движение.
С обеих сторон дороги навстречу друг другу устремились скопившиеся здесь люди. Меня обогнала вереница волонтеров ордена Юниатов, одетых в бордовые сутаны старого католического стиля. Они направились в клуб, никуда не сворачивая.
Забавная религия. Или это группа… «актеров»?
Мое внимание привлек киоск имитации атмосферы, стоявший у перекрестка. Сейчас там обосновалась красивая пара, развлекавшаяся сменой погоды, в данный момент внутри шел снег, а на стереоэкране транслировались изображения высоких гор и зимнего леса. Клиенты оживленно переговаривались, сидя за стойкой автоматического минибара и потягивая горячий глинтвейн. От бокалов и дыхания в воздух поднимался пар. Они заметили меня, завороженно смотревшего на них, и рассмеялись, шепнув что-то друг другу. Приказали системе затемнить внешние стекла. Прозрачность снизилась до нуля, и спустя мгновение я уже смотрел будто в кривое зеркало, которое отражало искаженный квартал развлечений.
«Времени мало. Иди в клуб», – напомнил голос Прометея.
У входа стояли два охранника в строгих костюмах, как две капли воды похожие друг на друга. За исключением того, что один носил черную повязку на глазу. Вряд ли это увечье. Скорее, под повязкой встроенная прицельная система, либо какой-то сканер.
– Сэр, у вас… – судя по интонации и встречному движению, охранник решил не пускать меня.
«Что, вид не очень?»
Однако подозрительный тип достал платиновую карту и помахал ею перед закрытым глазом «секьюрити». Прошел дальше, чувствуя на себе недоверчивый взгляд. Наверное, зафиксировали наличие оружия.
– Желаем приятного вечера, сэр, – донеслось из-за спины.
Я не дошел до распахнувшихся дверей, а остановился как вкопанный, увидев перед собой совершенно нереальную картину. В стеклянной панели – рядом со входом на высоте двух-трех метров от земли – возникло красивое и немного встревоженное женское лицо. Оно органично слилось с тем, что отражалось в стекле: со светящимися верхними этажами зданий напротив, с улыбающимися крылатыми химерами и облаками, подсвеченными прожектором Royal Te m ple.
– «Небеса теней» их лучшая постановка, – послышалось откуда-то сбоку.
Я обернулся на звук, и действительно – из клуба выходила группа посетителей, оживленно обсуждавших представление. Посмотрев обратно на стеклянную панель, я не обнаружил лица, оно исчезло. Осталось только отражение того, что находилось напротив. Должно быть, «девушка Рансайтера» отошла от окна.
Сразу за входом мне попался постер, висящий на стене и странным образом напоминавший видение… «Небеса для теней». Так было написано готической вязью. Горизонт в тумане и небо в серых облаках. Фигурка поющей или молящейся женщины среди них.
«Иди дальше, скоро начнется», – подсказал внутренний голос, и я подчинился.
Вряд ли большинство посетителей замечало хоть что-то из интерьера клуба или улавливало тональность музыки. Все внимание без остатка поглощали женщины Рансайтера: одетые в роскошные платья, стилизованные под моду вековой давности, в обтягивающий и одновременно пышный шелк, усыпанный маленькими блестками. Было почти невозможно оторваться от шляпок, скошенных на бок и будто сплетенных из мерцающих светодиодных нитей. От казавшихся воздушными вуалей и причудливых теней, плясавших на неизменно смеющихся и улыбающихся лицах, глазах и губах.