Мадам Икс
Шрифт:
К ритуалу.
К словам.
К истории.
Но наступает день — я принимаю душ и переодеваюсь, заплетаю волосы и закручиваю их в узел на затылке, тщательно наношу макияж, надеваю дорогие каблуки — и вот я в своей броне, я не тот мяукающий котёнок, я презираю ту слабость. Если бы могла вцепиться в ту версию меня, раскромсала бы без милосердия, порвала бы на кусочки. Трясла бы так сильно, что у неё застучали бы зубы, дала бы ей попробовать своего словесного яда, который я использую, чтобы контролировать сбившихся с пути богатых мальчиков. Сказала бы, что леди не должна показывать страх. Она ни перед кем не плачет. Леди никогда не обличает слабости. Выше нос, выпрями спину. Найди свои достоинства, и одень их на себя, как доспехи.
И я это делаю. Очищаю себя от эмоций. Отворачиваюсь от зеркала в гардеробной, подальше от соблазна рассмотреть шрамы на моём животе, руках, плече, у корней волос на левой стороне черепа, между верхней частью уха и макушкой. Нет никаких шрамов. Никаких напоминаний о потерянном прошлом. Нет слабости, нет кошмаров, нет необходимости в утешении.
Я —Икс.
Сейчас всего лишь пять утра. Я готовлю свой завтрак. Яичные белки, тост из пшеничной муки ручного помола с тонким слоем органического масла. Половинка грейпфрута, остаток которого накрыла полиэтиленовой плёнкой и вернула в холодильник. На каждую дольку грейпфрута выдавливаю несколько гранул подсластителя Truvia. Чёрный чай, без сахара и без молока. Органические витаминные добавки.
Позже, в перерывах между встречами с клиентами, я час позанимаюсь на тренажёре, потом час потрачу на йогу. Далее, по плану — обед: салат из свежего, органически выращенного шпината, грецких орехов, сушёной клюквы, тёртого сыра Блю и соуса. Ещё нарезка свежих фруктов, бутылочка дистиллированной, деионизированной воды. Или смузи из очень питательных продуктов, зелёное, горькое, но полезное.
Мне сказали проводить дополнительные двадцать минут в спортзале. Это означало и то, что я должна урезать калории, получаемые с пищей. Инструкция по диете и упражнениям шла с пакетом, который я получала каждое утро. Большой конверт просовывали под дверь. В нём находились досье на моих клиентов, которые придут в течение дня, и сопутствующие им контракты.
Если спланировать время правильно, всегда остаётся несколько свободных минут после завтрака и перед моим первым клиентом на сегодня. Я заканчиваю трапезу в пять сорок пять, а первый клиент прибывает в шесть пятнадцать; самое раннее место зарезервировано для наиболее трудного посетителя, нуждающегося в жёстком уроке. Если не можете приходить в такое раннее время, проваливаете курс обучения, с Вами расторгают договор и Вы оплачиваете все неустойки.
Целых полчаса я провожу наедине с собой, прежде чем приезжает Уильям Дрейк. Стою у окна в гостиной, глядя вниз на шумные улицы. Это моё любимое занятие, наблюдать, как люди снуют тут и там, говорят по своим мобильным телефонам, сжимают подмышкой газеты, как тонкие разрезы сзади на платьях-карандашах, обнимают женские ноги в чулках. Я представляю их жизненные истории.
Вот человек в тёмно-сером костюме, который ему немного большеват в талии, в длинных брюках, которые достают до середины каблука. Лысеющий, с голым пятном на затылке размером с чайное блюдце. Разговаривает по мобильному телефону, судорожно жестикулируя рукой, возмущённо тыкая указательным пальцем в воздух. Покрасневший. Он предприниматель, борется за власть в беспощадном бизнесе. Может, он занимается акциями. Или он служитель закона. Корпоративный юрист. Всегда позади, почти незаметный. У него есть жена и маленький сын. Он старше своей жены на несколько лет, и его сын только пошёл в школу. Он достаточно взрослый, чтобы заботиться о ребёнке, и при этом продвигать свой бизнес, но это будет похоже на сизифов труд.
Его жена вышла за него замуж, так как думала, что их судьба изменится к лучшему и повышение облегчит им жизнь, а, может, ей просто нужна была зелёная карта. Здесь есть привязанность, но нет настоящей любви. Он слишком занят для неё, чересчур занят, работая шестьдесят или восемьдесят часов в неделю, пытаясь оплатить непомерную аренду в Нью-Йорк Сити. Они живут в Бронксе, скорее всего, таким образом она может быть ближе к своей семье, потому что та нуждается в помощи. Она, вероятно, где-то подрабатывает, пока её сын в школе, скрывает деньги от мужа, потому что теряет веру в его способность заботиться о них. Она накопила уже достаточно для того, чтобы съехать и обеспечить своего сына, в крайнем случае.
Это приятное отвлечение — сосредотачиваться на вымышленных, обычных жизнях случайных людей. Это позволяет мне безопасно задаваться вопросом, на что похожа их жизнь. Безопасно, потому что я не спрашиваю себя, какой была бы моя жизнь там? А вот это опасно. Это — угроза моему здравомыслию, которое зависит от тщательно сбалансированных действий.
Я слышу слабый звук прибытия лифта. Смотрю на настенные венецианские часы: шесть десять — на пять минут раньше. Но проходит минута, вторая, а никакого стука в дверь нет. Преодолеваю комнату на носочках так тихо, насколько это возможно, и встаю у двери, прислушиваясь.
— Да, я почти на месте, — тихо говоришь ты. — Ненавижу эти долбанные ранние встречи. Нет, мой папа заставляет меня идти. В основном какое-то глупое корпоративное обучение. Это сделает меня лучшим лидером, и вся фигня в этом роде. Поставьте мою задницу в очередь. Нет, парень, это не так. Не могу попасть туда. Нет, на самом деле, мне не позволено даже говорить об этом. Я подписал контракт, и если просру его, отец порвёт меня. После того, что случилось с этой шлюхой Ясмин, я реально хожу с ним по тонкому льду, так что лучше не переступать линию... Или что? Или он уберёт пост президента из устава и отдаст всю власть Совету, а это значит, что я не унаследую ни хера, когда он уйдёт в отставку. У него есть подписанные документы. Он показал их мне. Нет, мужик, я их, бл*ть, своими глазами видел, ясно? Это было после того, как он уговорил судью выпустить меня под залог, заплатил дох*я денег, чтобы не поднялась шумиха. Ясмин заплатили полляма, чтобы держать её жирный рот на замке о том, что произошло. Мой план? Мой план такой: пойти на эту учебную программу, делать папу счастливым, продолжать играть в эту игру. У меня есть друзья внутри фирмы, некоторые члены совета, недовольные тем, что отец управляет компанией. Если я потяну ещё год или два, вероятно, смогу заработать немного волшебства за кулисами и украсть всё дерьмовое шоу у старого ублюдка, я имею в виду устроить переворот. И как только получу компанию в свои руки... мужик, всё будет схвачено. У меня есть планы... нет, я не могу сделать это сегодня вечером. У меня... другие планы... Нет, пусть та сучка идёт нахрен, она крикливая. Это новая. Она вся завёрнута, как сладкий маленький подарок. Она не носит ничерта, кроме наручников, и мне даже не приходится ей кляп вставлять. Нет, ты, мудак, не можешь помочь. Последний раз, когда я разрешил мне помочь, ты зашёл пипец как далеко, и я должен был заплатить шлюхе, чтобы она не тявкала о том, что твоя глупая задница с ней сделала. Я уже говорил тебе, что это как искусство. Слушай, чувак, буду поздно. Я должен идти. Сучка, которая рулит этим шоу не трахается, могу сказать тебе это бесплатно. Во всяком случае, я, правда, должен идти. И Брейди? Держитесь нахрен подальше от моего дома, понятно? Серьёзно. Я тебя до смерти затрахаю, если куда-нибудь с ней пойдёшь. Хорошо, пока.
Моё сердце глухо стучит в груди, когда я делаю пару быстрых шагов подальше от двери, сглаживая моё выражение лица до нейтрального.
Глубокие вдохи. Фокусирование. Бронь на месте. Ни одной трещинки, ни одной щели. Тяжело. Холодно. Гладко. Неприступно. Представьте себе когти на месте ногтей. Глаза вампира. Лёд.
Тук-тук.
Я мельком смотрю на часы: шесть семнадцать утра. Глубоко вдохнула и выдохнула сквозь сжатые губы. Крутанув ручку двери распахиваю её.
— Мистер Дрейк, — моя бровь взлетела вверх. — Ты опоздал.
Ты поднимаешь руку, вытягиваешь запястье, обнажаешь свои экстравагантные часы Blancpain. Я ненавижу это движение: поднятие руки, вытягивание запястья вперёд. Это тщетная показуха. И те часы? Около трёхсот тысяч долларов. Кожа аллигатора, восемнадцать каратов золота, сапфировое стекло... все необычные атрибуты опасных богачей. Я не впечатлена.
— Всего на две минуты, Икс, — ты прошёл мимо меня, и я чуть не подавилась запахом твоего одеколона. Ты, наверное, купался в нём, уж очень воняет. — Да ладно тебе. Ничего страшного. Две минуты, что в этом такого. Я же здесь.