Мадам Оракул
Шрифт:
— И где же мы возьмем тело? — осведомилась Марлена, и вариант с аварией отпал.
Скоро лицо Сэма просветлело.
— Эй… а как насчет бочки с известью, а сверху — твои зубы? Зубы — самый точный способ опознания. Этим пользуются при авиакатастрофах. Они подумают, что остальное просто растворилось.
— Хорошо, а где взять мои зубы? — спросила я.
— Вырвать, понятное дело, все до единого, — ответил Сэм, обидевшись на мой скепсис. — Сделаешь себе вставную челюсть, она все равно гигиеничнее.
— Нет. Они могут вырвать признание у дантиста под пытками, — отказалась я, но, чуть
Сэм надулся.
— Дело серьезное, надо, чтобы все было достоверно.
— Тут требуется безупречный сценарий, — сказала я. — Как вам вот это? — Я достала из сумочки газетную вырезку об одной женщине, которая утонула в озере Онтарио, тихо, без шума — просто пошла ко дну, как камень, и все. Тело так и не нашли. Она даже не пыталась поймать спасательный круг. В газете подчеркивалось, что это — один из тех редких случаев, когда расследование проводится и свидетельство о смерти выдается в отсутствие трупа. Я иногда вырезала такие заметки, на всякий случай — вдруг пригодится для книги. К счастью, сохранилась и эта.
— Но ведь такое уже было, — сказал Сэм.
— Никто не обратит внимания, — ответила я. — По крайней мере, надеюсь. В любом случае это мой единственный шанс.
— А как же Артур? — спросила Марлена. — Разве он не должен быть в курсе?
— Ни в коем случае, — сказала я. — Вы же знаете, Артур совершенно не умеет притворяться. Его же вызовут на допрос. И если он будет знать, что я жива, то либо поведет себя ужасно фальшиво, и тогда полиция поймет, что дело нечисто, либо останется совершенно спокоен, и его самого начнут подозревать. Он не сможет вести себя убедительно. Вы расскажете ему обо всем позже, когда уляжется шумиха. Знаю, это жестоко, но иного пути нет. — Я повторила это несколько раз: не хватает только Артура у меня на хвосте.
Наконец они со всем согласились. На самом деле им даже польстило, что их актерские способности я оцениваю выше Артуровых.
— Главное — не переусердствуйте, изображая горе, — наставляла я. — Легкое чувство вины — да, но слишком большая трагедия ни к чему.
Они считали, что для выезда из страны мне потребуются фальшивые документы, ноя их успокоила, сказав, что у меня есть знакомый, который обо всем позаботится, и чем меньше Сэм с Марленой будут про это знать, тем лучше. Как хорошо, что я исправно продлевала паспорт и удостоверение личности Луизы К. Делакор.
Вскоре Марлена вспомнила, что ей пора на митинг. Сэм проводил меня до метро. Он явно нервничал и в конце концов спросил:
— Джоан, а ты уверена насчет тех мужчин? Они именно следилиза машиной?
— Да, а что?
— Обычно они не так бездарны. За два дня слежки они бы обязательно на тебя вышли.
— Если честно, Сэм, я вовсе не уверена, — призналась я. — Может, это они, а может, я ошиблась, не знаю. Но я хочу уехать не только поэтому.
— А почему еще? — спросил Сэм.
— Обещай, что ничего не скажешь Марлене. — Он обещал. — Меня шантажируют.
— Шутишь, — поразился Сэм. — Чем?
Мне ужасно хотелось во всем сознаться, я почти решилась, но все-таки передумала.
— Не из-за политики, — сказала я. — Это сугубо личное.
Сэм не
— Меня самого шантажируют, — пожаловался он. — Марлена. Хочет рассказать о нас Дону.
— Сэм, а ее участие обязательно?
— Да, — уверенно ответил он. — Нам понадобятся два свидетеля. К тому же с полицией она справится лучше всех. Она фантастически умеет врать.
— Сэм, ты не представляешь, как я тебе благодарна, — сказала я, начиная понимать, что прошу очень многого. — Если из-за этого выйдут какие-нибудь неприятности, я обязательно вернусь к вам на выручку.
Сэм пожал мою руку.
— Увидишь, все пройдет как по маслу, — обнадежил он.
Я не стала рассказывать ни про дохлых зверей, ни про телефонные звонки и письма. Это был бы явный перебор. О том, что подозреваю Артура, тоже умолчала. Сэм знал его слишком давно, чтобы поверить, что Артур способен на такие вещи. Он бы решил, что мне все показалось.
Несчастный случай должен был состояться через два дня — при условии, что сохранится хорошая погода-Оставшееся время я готовилась. Прежде всего купила юбку и блузку — в самолете надо появиться в совсем новой одежде. Потом добралась до аэропорта на метро и автобусе и взяла билет до Рима на имя Луизы К. Делакор, сказав, что еду в отпуск на четыре недели. Затем купила розовый шарф с конными полицейскими и темные очки, зашла в дамский туалет, переоделась в новый наряд, полностью закрыв волосы, отправилась в «Херц» и взяла напрокат машину, красный «дацун», пообещав вернуть ее в аэропорту через два дня. А после снова зашла в туалет, переоделась в старую одежду и поехала назад.
Я припарковалась за углом своего дома, убедилась, что квартира пуста, вытащила из шкафа старый чемодан и сложила туда самое необходимое. Потом завернула чемодан в коричневую упаковочную бумагу и, словно посылку, отнесла к машине и спрятала в багажник.
Наутро я сказала Артуру, что у меня болит голова и я пока останусь в постели, и попросила принести аспирин и стакан воды. Думала, он поскорее уйдет — Артур не выносил, когда я болела, — но он, к моему удивлению, задержался, принес чаю и даже спросил, чем еще может мне помочь. Это меня очень тронуло: может, я слишком плохо о нем думаю, и надо все-все ему рассказать, еще не поздно… С другой стороны, не исключено, что он, чувствуя подвох с моей стороны, тоже притворяется… Я напомнила Артуру о статье для «Возрождения», которую необходимо закончить, и он наконец ушел.
Я вскочила с постели, надела приличное платье и запихала в свою необъятную сумку футболку с джинсами. Из-за Артура я на целых три четверти часа выбилась из графика. Сев в прокатную машину, я отправилась на восток, выехала за город и покатила по берегу озера Онтарио, отыскивая место, куда можно выплыть, не опасаясь наткнуться на скалу или толпу людей. Наконец мне встретился небольшой пляж, поросший низкими деревцами; там стояло несколько столов для пикника. Вокруг никого не было и, я надеялась, не будет; сейчас рабочий день, начало июня — придорожные отдыхающие обычно появляются несколько позже. Оставлю машину здесь; потом мы с ней еще встретимся. На берег я выплыву за деревьями, там и укроюсь.