Made in
Шрифт:
Можно было бы просмотреть рапорты дежурных по полигону, но Загорский и без них отлично помнит все маломальски значительные события за весь год. А так как угадать, что именно нужно капитану Уралову, почти невозможно, начинает перечислять все подряд.
Некоторое время капитан сосредоточенно слушает и вдруг задает вопрос:
– А почему вы не сообщаете о происшествии с ефрейтором Чукреевым?
– Так ведь мы же донесли вам об этом.
– Меня интересуют подробности.
– Какие же подробности?
– удивляется Загорский.
– В донесении я достаточно подробно изложил, как это произошло.
– Да, вы действительно подробно изложили, но лишь техническую сторону дела, - уточняет Уралов.
– А меня интересует ефрейтор Чукреев. Можете вы рассказать что-нибудь о нем?
Загорский задумывается, вспоминая погибшего ефрейтора, потом решает:
– Пригласим лучше старшину Костенко.
Старшина является через несколько минут. Узнав, чем интересуется капитан, принимается рассказывать биографию Чукреева.
– Этого сейчас не требуется, товарищ старшина, - останавливает его Уралов.
– Меня интересует пока лишь последний день его жизни. Видели вы его в тот день? Что он делал, где был? Нес службу или отдыхал? Как оказался в том месте, где произошел взрыв?
– Под вечер это было, товарищ капитан, уже после занятий. Я его тогда по делу одному к связистам посылал. Потом отпустил отдыхать. Ушел он от меня, а минут через десять грохнул взрыв...
– А куда ушел и, главное, зачем?
– Ну, куда - это ясно теперь. Туда, где подорвался. А вот зачем, этого он прямо мне не сказал. Только так, в шутку, наверно, обронил: "Ежа побегу ловить, товарищ старшина".
– И все?
– Да, все. А уже потом от младшего сержанта Егорова я узнал, что он и ему пообещал ежа поймать. Больше никто его не видел и не слышал...
– Ну, а как вы поняли эти его слова о еже?
Старшина пожимает плечами.
– Может, он действительно ежа в поле заметил, когда от связистов возвращался, да вот... так и не поймал...
В полночь капитана Уралова вызывает к телефону полковник Астахов.
– Какие у вас успехи?
– спрашивает он капитана.
– Кое-что проясняется, - неопределенно отвечает Уралов.
– Ну, а все-таки?
– Похоже на то, что "штука", которой мы интересовались, действительно кончает жизнь "самоубийством", как я и предполагал.
Некоторое время в трубке слышится лишь сухое потрескивание электрических разрядов, а когда капитану начинает казаться, что Астахов его не понял, снова раздается голос полковника:
– Чем подтверждается подобное предположение?
– Подробностями гибели ефрейтора Чукреева.
– Значит, "общение" с этой "штукой" небезопасно?
– Да, в какой-то мере.
Снова молчание, на этот раз более короткое. Затем строго, почти в форме приказа:
– Будьте предельно осторожны. Зря не рискуйте.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Командир подразделения связистов старший лейтенант Джансаев, к которому заходит капитан Уралов, очень молод. Он внимательно слушает капитана, не сводя с него пристального взгляда. Скуластое, смуглое лицо его сосредоточенно, черные, слегка раскосые глаза прищурены.
– Нет, не было за это время ничего такого, - уверенно говорит он.
– Ни одной подозрительной передачи. У нас хорошая аппаратура, непременно бы засекли.
– Ну, а если не передачи? Сигналы какие-нибудь? Или просто помехи? Что-то, мешающее вашим передачам?
– Такие помехи были, конечно, - почему-то смущенно признается Джансаев.
– На ультракоротких принимались одно время подозрительные импульсы.
– Так что же вы не донесли нам об этом?
– удивляется Уралов.
– Разве вы не знаете инструкцию?
– Знаю. И донести собирался. Но ведь все это через начальство идет. Через подполковника Загорского. А он прочитал мое донесение и говорит: "Зачем панику поднимать? Еще раз проверить надо". Стали проверять, а импульсы больше не повторились. Получилось, вроде я придумал все это. Распекал меня потом подполковник. "Хотите, говорит, чтобы опять у нас ЧП было?.."
– А долго эти импульсы длились?
– Секунд десять примерно.
– Вы их один раз засекли?
– Нет, два раза и все в одно и то же время.
Капитан задумывается, прикидывая что-то в уме, а Джансаев, помолчав немного, добавляет:
– Как хотите, а я все-таки убежден, что это не случайность.
– Интуиция или есть еще какие-нибудь факты?
– серьезно спрашивает капитан, хотя Джансаеву почему-то кажется, что он шутит.
– Есть и факты. Примерно в то же время на экранах местных телевизоров появлялись помехи. В течение нескольких секунд два или три дня подряд корежилось на них изображение, хотя никаких естественных причин к тому не было.
– Во всех телевизорах?
– Нет, не во всех, а лишь в определенном секторе. Я специально опрашивал владельцев телевизоров не только нашего военного городка, но и рабочего поселка в тридцати пяти километрах от нас.
Сообщение это еще более настораживает Уралова. Он достает свой блокнот и, торопливо набросав на нем расположение полигона, военного городка и рабочего поселка, протягивает старшему лейтенанту авторучку:
– Изобразите на этой схеме хотя бы приблизительные очертания сектора, в котором обнаруживались телевизионные помехи. Из какой примерно точки исходили его радиусы?
– Точно я не укажу, но приблизительно точка эта могла быть где-то вот тут.
И он не очень уверенно чертит на блокноте капитана две линии, исходящие из точки, находящейся в районе стартовой площадки полигона.
– Я догадываюсь, товарищ капитан, почему вас это интересует, - замечает он, возвращая Уралову авторучку.
– Едва ли, однако, стал бы кто-то вести свои передачи на диапазоне волн нашего телевидения. Да и никакого изображения, кроме помех, в те дни никем замечено не было.