Мадикен и Пимс из Юнибаккена
Шрифт:
– У Юной барышни, гордости Юнибаккена, благородное сердце! - говорит дядя Нильссон.
После этого в кухне становится очень тихо. Тетя Нильссон легла головой на стол и плачет, слышны только ее всхлипывания.
– Да что же это ты, маманя!
– говорит Аббе.
– Чего же ты плачешь?
Наконец тетя Нильссон перестала, глубоко вздохнула напоследок, потом высморкалась и погладила рукой квитанцию:
– Сколько дней я тут мучилась и страдала, что не будет у меня честного погребения. Дорогая Мадикен, ангел ты мой! И как
Мадикен не знает, куда деваться от смущения. Ей совсем не хочется, чтобы все на нее смотрели и рассыпались в благодарностях.
– Я тебе понемногу выплачу эти деньги, - говорит тетя Нильссон. - По пятерке в месяц буду отдавать. Сумела же я заплатить в рассрочку за швейную машинку, значит, и за себя сумею рассчитаться!
– Человек предполагает...
– начал дядя Нильссон и посмотрел на жену.
Она сидит перед ним такая толстая, неуклюжая, с таким зареванным и счастливым лицом, что дядя Нильссон, глядя на нее, не выдержал. В глазах у него появился лукавый блеск, и он сказал:
– Слушай-ка, маманя! Ведь это значит, что на будущий год, когда Линд снова потребует от нас денег, тебя снова можно выгодно продать!
Но тут вступается Аббе:
– Нет уж, дудки, папанечка! На будущий год мы лучше продадим тебя, если повезет найти покупателя!
МАМИН ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Каждый год в день маминого рождения папа ведет все свое семейство фотографироваться к фотографу Бакману. Рассмешив их всякими шуточками, чтобы все смотрели весело, господин Бакман залезает с головой под большое черное покрывало, которым накрыт фотоаппарат, и оттуда командует:
– Теперь не двигаться! Смотрите сюда, дети! Сейчас отсюда вылетит птичка! Раз, два, три!
Птичка еще ни разу не вылетала. Этому привычному обману даже Лисабет перестала верить. Потом они получают семейную фотографию, с которой смотрит семья, совсем не похожая на ту, какую они привыкли видеть дома.
Фотографию мама вставляет в альбом с золотой застежкой и зеленым плюшевым переплетом, который хранится на книжном шкафу. Иногда Мадикен достает его и просматривает фотографии. Там она видит себя годовалую, двухлетнюю, трехлетнюю и так далее до семи лет.
– Вообще-то я даже представить себе не могу, что была когда-то такой крошкой, - говорит Мадикен, показывая на себя двухлетнюю.
– А я вот представляю, - говорит Лисабет.
– Ха-ха! Ты была тогда еще меньше, чем я теперь.
Они сидят у Альвы на кухне. Сегодня Альва что-то печет, потому что завтра у мамы опять день рождения. В честь него завтра ей подадут кофе и вензель с кардамоном прямо в постель, как только она проснется.
Альбом лежит на кухонном диване, на всякий случай под него подстелили полотенце. Девочки стоят перед ним на коленках и со всей осторожностью рассматривают фотографии - с таким роскошным альбомом нужно обращаться бережно.
Лисабет не понимает - отчего ее нет рядом на карточках, на которых Мадикен снята годовалой и двухлетней малюткой.
– Тебя и не могло там быть, ты тогда еще не родилась! Тогда в Юнибаккене еще не было никакого Пимсика, - говорит Мадикен. - Тебя тогда вообще не было на свете.
– Вот дурочка! Я была, - говорит Лисабет.
– Я просто не захотела сидеть рядом с младенцем вроде тебя. И я ушла в ларек за леденцами.
– Да ну тебя! Ты еще скажи: "Была, да сплыла". Тоже мне, Пимсик несчастный!
– дразнится Мадикен, покатываясь от хохота.
Лисабет из себя выходит от обиды. Альва принимается ее утешать и говорит, что она тогда была ангелочком и жила на небе. Услышав это, Лисабет просияла:
– Да! Я была ангелочком, а иногда летала в ларек за леденцами, и все другие ангелы на небе радовались, когда я прилетала обратно с полным карманом леденцов, чтобы всем хватило.
"Здорово Лисабет это придумала!
– думает Мадикен.
– Из этого получится хорошая игра".
– Слушай! А давай играть, как будто мы с тобой обе еще не родились, живем на небе и угощаем других ангелов леденцами.
– Леденцами и мятными лепешками!
– радостно предлагает Лисабет.
И вот Мадикен и Лисабет на несколько часов превратились в добрых ангелов-хранителей. Они ухаживают за маленькими ангелочками на небе и каждые пятнадцать минут кормят их леденцами и мятными лепешками.
Потом они попросили у Альвы два кусочка теста и испекли два крошечных вензелька для своих любимчиков - самых маленьких ангелочков Альмиры и Пальмиры. Но когда Альва вынула вензельки из духовки, они оказались настолько соблазнительными, что Лисабет не удержалась и сразу съела свой вензелек.
– Мой ангелочек не любит вензелей с кардамоном, - объяснила Лисабет и, чтобы Пальмира не обижалась, накидала ей вместо вензеля целую горсть воображаемых леденцов, которые та, по словам Лисабет, просто обожает.
В этом году мамин день рождения пришелся на воскресенье, это очень здорово. За целый день можно напраздноваться до полного удовлетворения. В воскресенье Альва встала спозаранку, нарвала фиалок и сплела два веночка для Лисабет и Мадикен, а когда надела им на головки и увидела, как они стоят перед нею с веночками и в белых ночных рубашечках, она подумала, что девочки и впрямь похожи на ангелочков.
– Ну вот. Только крылышек еще не хватает!
– говорит Альва.
Альва помогла девочкам вышить для мамы салфетку. Получилось очень красиво, хотя, если приглядеться, можно отличить, где крестики, которые вышила Лисабет, где те, которые вышила Мадикен, и где - Альвины. Альвиных - больше, но это не считается. Салфетка аккуратно завернута в красивую бумагу.
Папа, конечно, тоже встал рано. Он приготовил для мамы много пакетиков и большой букет роз. Розы он принес вчера из города и припрятал до утра в подвале.