Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере
Шрифт:
Навстречу Элоизе из кресла поднялся Марни. Он, как и Лодовико, был одет в джинсы и водолазку, глаза его сияли. Он уже не хромал, если бы она не знала о ране, то не догадалась бы, двигался он с прежней уверенной грацией хищного зверя.
— Дорогая госпожа де Шатийон! Приветствую вас в нашем логове! Я очень рад, что вы приняли наше с Лодовико предложение и пришли, — он взял ее руку, поцеловал и проводил к столу. — Устраивайтесь.
— Лодовико сумел пробудить во мне любопытство, — сказала она, усаживаясь
— Мы
— Как поживает ваша нога?
— Вы не поверите, отлично. Я думаю, это благодаря вашим умелым рукам.
— Что сказал господин Бернардини? — ей было приятно, но про себя-то она знала, что на самом деле руки не такие уж умелые, да и давно не практиковались.
— Бруно сказал, что не представляет, откуда взялась боль ночью — ведь никакого воспаления он не обнаружил.
— Хорошо обработали, — пробормотала Элоиза.
— Донна Элоиза, что вы обычно пьете за дружеским и серьезным разговором? — Лодовико отошел к сервировочному столу, где стояли разные бутылки.
— За серьезным разговором я пью разве что кофе, — усмехнулась она.
— Кофе — это обязательно, а что вы будете пить? — Лодовико был настойчив.
— Ладно, уговорили, я буду пить красное вино, — сдалась Элоиза.
— У нас неплохой выбор. Насколько сладкое?
— Несладкое. Сладкое тоже люблю, но это уже почти десерт, так?
— Отлично, начинаем с несладкого. Мясо?
— Да, пожалуй. А вы расскажете, что происходит, и что я здесь делаю.
Мужчины переглянулись с улыбками. Марни даже плечами пожал.
— А что происходит? — преувеличенно удивленно переспросил он. — Мы с вами ужинаем, так?
— Ну, если это был всего лишь предлог, чтобы поужинать в моей компании…
— Нет, Элоиза, — Марни стал серьезным. — Мы на самом деле хотели поговорить. И сделать вам некое предложение.
— Свататься мы пришли, — ухмыльнулся Лодовико, подцепляя вилкой из салатницы маринованный шампиньон.
— Что? — Элоиза нахмурилась.
— Не в том смысле, на который вы уже обиделись, — он очаровательно улыбнулся и подлил ей вина в бокал.
— Вы согласитесь говорить с нами откровенно? — спросил Марни. — Хотя бы в тех же пределах, как со мной в том подвале.
— А это имеет значение?
— Да, конечно, — Лодовико стал серьезным. — Скажите, донна Элоиза, вам раньше не приходилось участвовать в такого рода операциях?
— Честно говоря, нет. Я один раз в жизни, гм, попала в историю, если это можно так назвать. Как бы сказал монсеньор Марни — в качестве статиста. От меня ничего не зависело. И рассказать вам подробности я не смогу, увы.
— Понимаю. Но мы, знаете ли, не попадаем в истории, мы создаем их сами. И хотим позвать вас поучаствовать.
— То есть? — Элоиза переводила внимательный взгляд с одного на другого.
— Лодовико сказал именно то, что собирался, госпожа де Шатийон. Мы проанализировали нашу последнюю операцию и поняли, что нам очень нужен человек, который метко стреляет, способен скрыть оружие от обыска и пробраться куда-нибудь незамеченным, на слух отличает правду от лжи и умеет дезинфицировать раны.
— И, кроме того, является феерически красивой женщиной, которая одним своим видом может заставить есть у нее с руки, — очаровательно улыбнулся Лодовико.
— Я правильно понимаю, что все перечисленное является комплиментами? — Элоиза прищурилась.
— Абсолютно правильно, донна Элоиза. Сдается мне, Себастьяно может сказать вам еще пару десятков, но все они будут уже совершенно другого толка, к делу сейчас не относящегося.
— В принципе, ты это всё сказал словами «феерически красивая женщина», — пробормотал Марни. — Дорогая госпожа де Шатийон, если вы хотите подробностей — я с удовольствием вам их расскажу, но только с глазу на глаз.
— Хорошо, я запомню ваше предложение, — сверкнула глазами Элоиза.
— И мне будет очень приятно, если мы еще вернемся к этой теме. Ну а я тем временем изложу вам те соображения, ради которых мы вас сегодня позвали. Безопасность такого лица, как наш монсеньор Шарль, его штата сотрудников и их всяческой деятельности — весьма хлопотное предприятие. Приходится заниматься очень разными вещами. Не всегда дела решаются обычными путями, иногда приходится планировать силовые операции. Конечно, силовые — это громко сказано, чаще всего бывает достаточно поговорить и убедить человека, например, отдать то, что ему не принадлежит. А иногда приходится кого-нибудь найти, или получить от кого-нибудь информацию, или еще что… Почему-то мне кажется, что вы очень хорошо умеете убеждать.
— Правильно кажется. Умею, — кивнула Элоиза.
— Вот и мы об этом! Более того, мы всегда стараемся работать в рамках закона. Но поскольку приходится взаимодействовать с разными людьми, то и нам нужно быть готовым к очень, очень разной работе. Поэтому нам так понравилось то, что вы умеете и снимать боль, и метко стрелять. В общем, мы бы хотели иметь возможность время от времени просить вас о помощи. В каждом конкретном случае за вами остается право соглашаться или не соглашаться на участие в операции. Что скажете?
Элоиза молчала.
— Себастьяно не сказал, что участие в такого рода операциях оплачивается отдельно, и его высокопреосвященство не скупится, — заметил Лодовико. — Вот скажите, донна Элоиза, вам нужны деньги?
— Право, не знаю. Я по рождению принадлежу к числу богатых бездельников, определенная часть моих родственников ни дня в жизни не работала по найму, и они до сих пор в недоумении, что заставляет работать меня. Поэтому деньги не являются для меня мотивацией абсолютной и безусловной.