Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере
Шрифт:
— Ну а я сейчас пойду, посмотрю, как они там, — Анна улыбнулась и вышла.
* 18 *
Элоиза чувствовала себя настолько слабой, что совершенно не протестовала против того, чтобы Себастьен отвёл ее домой. Он и отвёл, отпер дверь её ключами, усадил на диван в гостиной, сел рядом, держал за руку.
Через несколько минут пришла Анна.
— Давайте-ка уложим ее нормально в постель, — распорядилась она.
— Анна, можно тебя попросить? — прошелестела Элоиза.
— Конечно,
— В верхнем ящике комода хрустальный флакон, в нем красная жидкость. Налей мне, пожалуйста, десять капель. Это не отрава и не наркотик, это укрепляющее.
— Сейчас… — Анна взяла на столике стакан, нашла в комоде флакон и сделала, что просили.
Элоиза выпила, поморщилась. На её лицо начали возвращаться краски.
— О, кажется, это помогло лучше, чем кофе, — заметил Марни.
Через четверть часа Элоиза лежала в постели, Анна сидела рядом на стуле, а Марни тоже сидел рядом и держал ее за руку. Так их и обнаружил появившийся еще через некоторое время Бруно.
— Что ж, господа, у меня радостное известие — Лодовико пришел в себя. Потери памяти нет, все обошлось.
— Тогда я пойду, посмотрю на него, — Марни поднялся. — Элоиза, выздоравливайте.
— Анна, а ты не хочешь тоже пойти на кого-нибудь посмотреть? — спросил Бруно.
— С чего это? Не хочу.
— Ну тогда я скажу открытым текстом. Мне нужно поговорить с госпожой де Шатийон. Наедине.
Анна скорчила рожицу, подмигнула Элоизе и вышла.
Бруно смотрел на Элоизу и молчал. Некоторое время. Потом спросил:
— И как, госпожа де Шатийон, вам лучше?
— Спасибо, уже да.
— Не расскажете, что это было?
— Да вы сами всё видели — давление упало. У меня так бывает.
— Госпожа де Шатийон, вы, скорее всего, не знаете, но мне в свое время довелось поработать ординатором у врача по имени Доменика Фаэнца.
Элоиза посмотрела на него, как будто впервые увидела.
— Вам? У нашей Доменики? — рассмеялась она.
— О, вы, оказывается, тоже ее знаете. Да, именно у неё.
— И вы хотите сказать, что видели, как она работает?
— Доводилось. Операции без наркоза и всё такое. Она гениальный хирург.
— Вроде того. Но как вы оказались здесь?
— Кардинал искал себе в штат очень хорошего специалиста. Очень хорошего, — подчеркнул он.
— И почему вы рассказываете мне об этом сейчас?
— Лодовико пришел в себя через четверть часа после того, как вы вышли от него. Я сделал ему повторную томограмму и не увидел ни гематомы, ни последствий сотрясения. Он все помнит и разве что ощущает слабость, но в остальном в порядке. Его не тошнит, голова не кружится. Вы пробыли с ним наедине полчаса. Что вы с ним сделали?
— Строго говоря, я просто попыталась ничего не ухудшить. У меня много лет не было практики.
— Госпожа Фаэнца тоже была вашим руководителем?
— Да, еще в школе. Она, гм, возлагала на меня определенные надежды, думала, что я стану врачом. А я не стала.
— Вы с ней даже внешне чем-то похожи.
— Это естественно, мы родственницы, хоть и дальние.
— Кстати, а почему вы не стали врачом?
— Не захотела, да и все. И если я до сих что-то помню, то это как раз заслуга Доменики, которая вбивала мне в голову и анатомию, и физиологию, и кое-что еще.
— Вы хотите сказать, что после школы не практиковали?
— Именно. Только по мелочи — снять боль, заживить царапину, рассосать синяк.
— Но почему?
— Знаете, я работала в очень тихих и стабильных системах. И когда я писала диссертацию, и когда потом в комфортабельных кабинетах считала циферки и готовила обзоры — вокруг меня не стреляли, машин не взрывали и ничего другого в этом духе тоже не делали. Почему-то я не могу просто смотреть, если знаю, что мне удастся помочь.
— Скажите, а кардинал знает, какое сокровище сидит у него в аналитической службе?
— Если вы имеете в виду мои остатки медицинских умений — нет, не знает. И я заинтересована в том, чтобы не узнал как можно дольше. Я допускаю, что кузина Доменика несколько расширила ваш кругозор, но я не уверена в остальных обитателях дворца. Поэтому я предлагаю вам молчать.
— А если я не соглашусь?
— Вы хотите предстать сумасшедшим, гоняющимся за призраками? Все то, о чем вы будете рассказывать, невозможно доказать.
— Пожалуй, вы правы. Договорились — я молчу. Но у вас было еще два свидетеля, и сейчас они общаются с вашим пациентом.
— Я думаю, что мне удастся договориться и с ними тоже.
— Хорошо… А скажите еще вот что — насколько я помню, доктор Фаэнца после своих операций сознания не теряла, что с вами?
— Так у нее много практики. А у меня — только способности, знания и остатки навыков. Что-что вы хотите мне сказать? Что такими способностями нельзя разбрасываться? Жизнь — шутка сложная, бывает по-всякому…
* 19 *
Тем временем очнувшийся Лодовико шевелил глазами, вертелся в постели и ругался шепотом, потому что на громко не хватало сил. Марни и Анна, обрадованные позитивными изменениями, только что не прыгали вокруг.
— Молчи, не болтай, завтра расскажешь, что там у тебя произошло. Ты жив и отлично! — радовался Себастьяно.
— Я помню взрыв и кое-что непосредственно перед ним, но что было потом? Кто притащил меня домой? Антонио?
— Именно он. Бруно сказал, что тебе нужен полный покой, поэтому не вертись и лежи смирно, ясно? Все равно сейчас мы уже никуда не побежим.
— Монсеньор, я могу остаться и присмотреть, чтобы лежал смирно, — сказала Анна из-за спины Марни.
— У тебя же вроде еще одна подопечная? — удивился он.