Мадрид и Толедо
Шрифт:
Конструкция основного здания символизировала орудие пытки, ускорившие переход святого Лаврентия в мир иной. Массивный четырехугольный дворец походил на перевернутую решетку, на которой он был зажарен: четыре угловые башни означали ножки, а несколько выступающий дом инфантов – ручку. Начавшееся в 1563 году строительство велось около 20 лет под непосредственным контролем Филиппа. Обычно медлительный, здесь король с исключительной быстротой решал текущие вопросы, лично утверждал все чертежи. Он непрестанно интересовался тем, как продвигаются дела, требовал подробных докладов, наблюдая за ходом работ со скалы, где стояло так называемое кресло короля. Назначенный им начальник стройки, монах ордена иеронимитов Антонио де Вильякастина, к счастью, оказался хорошим организатором. К возведению дворца привлекались рабочие из всех районов Испании; участвовали в строительстве и другие страны Европы. Из дальних уголков страны доставлялись сосновый лес, мрамор, кованые решетки, церковная утварь, кресты, светильники, ткани, вышивки. Испанские колонисты в Америке поставляли золото, ценные породы дерева и строевой лес.
Зодчие использовали мрамор всевозможных оттенков, от белого, добытого в Филабресских горах, до темно-коричневого и красноватого, привозимого из Гранады. Из каменоломен Бурго де Осма поставлялся зеленый поделочный камень яшма. В проектировании и строительных работах участвовали именитые зодчие не только Испании, но и Фландрии, Флоренции, Милана.
Создание столь грандиозного комплекса трудно назвать прихотью скучающего владыки. Эскориал явился своеобразным символом абсолютизма, точно так же, как, например, Уайтхолл в Лондоне или французский Версаль, выросший в предместье Парижа столетие спустя. Величественный дворец стал воплощением высокой идеи, поэтому его создание было так важно и для короля, и для государства.
Первый архитектор Эскориала принадлежал к поколению испанских мастеров, чье творчество сформировалось под влиянием идей итальянского Высокого Возрождения. Хуан Батиста де Толедо учился в Италии, где долго работал, внеся лепту в создание купола собора Святого Петра в Риме. В 1559 году король призвал мастера ко двору, и тот быстро выдвинулся, получив звание придворного архитектора, а с ними большое количество заказов, в том числе весьма ответственных. Впрочем, работа над новой резиденцией принесла Хуану де Толедо немало огорчений. Вначале он представил заказчику план, изначальный макет и полный проект ансамбля. По замыслу, ансамблю надлежало объединить в себе монастырь, пантеон и королевский дворец. Однако использование ренессансной пластической концепции в декоре вызвало недовольство короля, и проект перешел на рассмотрение флорентийских академиков, высказавших суровую критику в адрес автора.
К сожалению, идеи Хуана де Толедо не соответствовали ни вкусам Филиппа, ни духу времени. После его смерти в 1567 году строительство возглавил Хуан де Эррера – ученик, хотя и не последователь покойного зодчего, ставший истинным создателем Эскориала. Уроженец Астурии, сын небогатого крестьянина из селения Мобельян, он прошел сложный путь от солдата до королевского архитектора. Узнав тяготы жизни, мастер строил свою судьбу исходя из потребности новых знаний и тяги к творчеству. Увлекающийся, эмоциональный, талантливый Эррера был ревностным поклонником всего, что относилось к Ренессансу. Получив прекрасное философское и гуманитарное образование в Вальядолидском университете, он увлекся зодчеством. Во время изучения архитектуры любимый предмет сочетался с точными науками, прежде всего с математикой. Именно он является автором популярного в свое время теоретического трактата «Размышление о фигуре куба».
Обладая аналитическим складом ума, Эррера уже в молодости был признанным теоретиком. В практической деятельности зодчий обнаружил себя новатором, обогатившим технику строительства дворца интересными изобретениями. Учитывая стремление короля к простоте и строгости, он существенно изменил план Хуана де Толедо, подчинив сооружение новой, единой образной системе. Гармония силуэта и пространственной композиции комплекса была достигнута после того, как здание увеличилось в ширину, удвоилось число его этажей, а фасады соединились общим карнизом.
Южный фасад Эскориала
Главное здание представляет собой гигантский прямоугольник со сторонами 208 и 162 м. Рассеченный основной осью с запада на восток, дворец монотонно тянется до восточной части, где зодчий оставил выступ – ручку решетки, то есть королевские покои. Расположение зданий и внутренних дворов в каждом из отсеков подчинено основному принципу деления плана на правильные прямоугольные части. Завершает ансамбль купол собора Святого Лаврентия.
По углам прямоугольника находятся четыре башни, каждая высотой 56 м. В плане Эскориал имеет большое сходство с алькасарами, которыми так гордятся испанцы. Кроме того, специалисты могут отметить в нем черты архитектуры госпиталей с их четким симметричным планом в виде креста, особой системой замкнутых дворов и обходных галерей. Вместе с куполами собора все эти элементы придают сооружению структурное единство, чем мог бы гордиться создатель Эскориала.
Творение Филиппа является первым в истории испанского зодчества образцом архитектурного ансамбля. Правда, ему предшествовала Альгамбра, но та строилась в арабской традиции, то есть представляла собой чисто светскую постройку в виде куба, с внутренним двором в качестве центра архитектурной композиции. В Эскориале уже при взгляде издалека возникает тема монастыря. Основным элементом во всей объемно-пространственной композиции является собор, возвышающийся над стенами гранитного прямоугольника. Стены грандиозного сооружения, дополненные угловыми башнями, действительно имеют сходство с монастырскими укреплениями. Главный западный вход напоминает фасад церкви и тем самым задает тон ансамблю, подчеркивая не светский, а культовый характер сооружения.
Через три века после начала строительства Эскориал практически утратил значение оплота монархии. Став памятником мистицизму прошлого, он еще не успел превратиться в музей, посещался редкими гостями, оставлявшими в своих дневниках интересные записи. Так, русский географ Пётр Чихачев упоминал о челюстях кита, висевших на стене дворца со стороны парадного входа. По слухам, животное поймали рыбаки Валенсии в 1574 году, а причина размещения его зубов в королевской резиденции осталась тайной. Предполагается, что существовало поверье, согласно которому, мощь кита передавалась тому, кто владел хотя бы частью гигантского скелета.
Западный портал Эскориала
Двор евангелистов
По традиции замок вписан в пейзаж, но архитектор захотел визуально подчинить окружающий мир своему творению, поэтому в данном случае нельзя говорить о единении с природой. В соответствии с монашеским восприятием мира здесь естество изолировано и удалено от человека. Первый архитектор Эскориала планировал устроить во внутренних дворах пышные цветники, похожие, по его словам, на «прекрасные турецкие ковры». В проекте Хуана де Эрреры этот замысел не претерпел значительных изменений. Филипп II очень любил цветы, и во времена его проживания в Эскориале один из дворов был украшен прекрасными цветниками. Композиции из растений не противоречили общему стилю ансамбля. Четкие геометрические контуры имели газоны, низкие бассейны и кустарники, которым монахи придавали форму шара или пирамиды.
Самый большой и наиболее совершенный с архитектурной точки зрения Двор евангелистов в старину располагал изящной открытой аркадой и в те времена был настоящим монастырским патио. Примыкающий к монастырю и собору, он представлял собой участок квадратной формы, окруженный двухъярусной галереей, обрамленной снизу полуколоннами дорического ордера. Верхний ярус украшали ионические полуколонны. Оба уровня разделялись широкими горизонталями архитрава, зрительно объединяясь общим карнизом с балюстрадой. Когда аркаду замуровали, на месте широких проемов остались небольшие просветы с решетками, через которые проникал слабый свет. Более удобная для пользования, в таком виде галерея усилила впечатление замкнутости некогда светлого и уютного, несмотря на размеры, Двора евангелистов. Свое название он получил от одноименного колодца, устроенного в центре площадки по подобию храма. Миниатюрная церковь была увенчана куполом со световым фонарем и обрамлена балюстрадой. В нишах невысоких стенок постройки размещались статуи Матфея, Луки, Марка, Иоанна работы скульптора Хуана Монегро.