Мадьярский рикошет
Шрифт:
– Досталось, Алексей Петрович?
– С чего ты взяла, Лена?
– Вид у вас невеселый.
– Без причины веселятся и смеются знаешь кто?
Женщина рассмеялась.
– Догадываюсь. Чаю не хотите? Генерал запросил, я приготовила. И вам хватит.
– Нет, благодарю. Ты не в курсе, венгерские товарищи еще не прибыли?
– Этот вопрос не ко мне.
– Почему же? Первым делом они должны явиться к Сахаровскому.
– Не было никого.
– А Григонько?
Секретарь взяла поднос, поставила на него стаканы в подстаканниках с рубинового цвета чаем:
– Прошу вас, Алексей Петрович, не выпытывайте у меня то, что должны узнать от других. Я к генералу.
– Счастливого пути.
Шабаров вышел в коридор, поднялся на шестой этаж, лифтом пользоваться не стал, решил размяться.
Там зашел в свой кабинет заместителя начальника Управления нелегальной разведки, возглавляемого генерал-майором Коротковым. Присел за стол.
Время подходило к обеду, но в столовую полковник идти не собирался. Взял из дома бутерброды и термос с чаем.
Через минуту в дверь постучали.
– Да, – отозвался Шабаров.
В кабинет вошел рослый мужчина в штатском костюме, который не скрывал военной выправки.
– Добрый день, Алексей Петрович.
– Григорий Федорович, добрый день, ждал.
– Извините, задержался, самолету из-за метеоусловий пришлось садиться на военном аэродроме.
– Главное – приземлились.
– Это да.
Мужчина в штатском, представитель КГБ в Венгерской Народной Республике полковник Григонько, присел на стул за столом-приставкой.
– Ну и как тут Москва? – спросил он.
– Москва стоит, что ей будет, а вот как дела в Венгрии? Да, вы у Сахаровского или Короткова были?
– Нет, сразу сюда, к вам. К начальнику еще успею, у секретаря все одно командировочное придется отмечать.
– Понятно. Чаю?
– Можно.
– А может, в столовую пройдем, пообедаем?
– Вы как хотите, я перекусил с летунами. У них хорошая столовая.
– У меня с собой есть что перекусить. Значит, чаю?
– Да.
– Вы не видели, помощник мой на месте?
– На месте.
– Я заходил, не было. Хорошо.
Шабаров снял трубку телефона внутренней связи.
Ему ответили:
– Да, товарищ полковник?
– Валентин, завари чаю на две персоны, да покрепче.
– Сделаю.
Шабаров положил трубку, взглянул на Григонько:
– Ну что, оставим официальность?
– Это ты с чего-то на «вы» меня встретил.
– Ладно, рассказывай, что там в Венгрии?
– А то ты не знаешь!
– Знаю, – усмехнулся Шабаров, – но – только из отчетов и сводок, что поступают от аналитиков. Мне же нужны сведения, так сказать, из первых уст.
– Напряженная обстановка, Алексей. По-моему, мы принижаем масштабы возможных забастовок и беспорядков, по крайней мере в Будапеште.
– Принижаем? – переспросил Шабаров. – Почему ты так считаешь?
– Не далее как вчера, шестнадцатого числа, состоялось сборище студентов Университета в Сегеде. Административном центре медье – области по-нашему – Чонград, что в ста шестидесяти километрах к юго-востоку от Будапешта. Естественно, собрались не все студенты и преподаватели, но значительная их часть. Так вот, эта часть студентов заявила о выходе из «Демократического Союза молодежи» – это у них как наш комсомол – и возродила «Союз студентов венгерских университетов и академий», распущенный сразу после войны правительством республики. А Сегеда – третий по величине город Венгрии, в нем проживает более ста шестидесяти тысяч человек. Университет основан еще в конце прошлого века, точнее в 1872 году, и студенты там более чем активны. Мало того что они поднялись против власти, иначе их действия расценить невозможно, так они еще направили обращение в другие учебные заведения. Насколько мне известно, их поддерживали студенты Университета строительной промышленности, а это уже Будапешт. И там в ближайшее время планируются такие же, а может, и более масштабные сборища, чем в Сегеде.
Валентин принес два стакана черного чая.
Как только он ушел, Шабаров сказал:
– Но массовые выступления студентов по всей стране начались еще в середине сентября. Это привело к тому, что Особый корпус был переведен в повышенную боевую готовность. На военных аэродромах Каунаса и Вильнюса размещен 108-й парашютно-десантный полк 7-й гвардейской десантной дивизии. Самое крупное выступление было в октябре при перезахоронении останков Райка и его товарищей. Но все прошло без эксцессов. И войска, по плану операции «Волна», не пришлось применять. Может быть, и дальше все будет продолжаться в том же духе, пока наши венгерские коллеги и армия с полицией не успокоят ситуацию?
Григонько отпил пару глотков обжигающего напитка:
– Нет, Алексей Петрович, не успокоят.
– Почему?
– Ты не в курсе, как сложившуюся обстановку охарактеризовал наш посол в Венгрии Юрий Андропов?
– В курсе. Андропов считает, что близится решающая схватка за власть и все будет решаться не за столом переговоров, а на улице. Манифестация шестого числа носила явно антиправительственный характер. Все это нам известно, но что смогут студенты, часть трудящихся, интеллигенция и даже армия и полиция против советских войск? Две гвардейские механизированные дивизии Особого корпуса разнесут в клочья любой мятеж.
Григонько кивнул:
– Согласен, в итоге восстание будет подавлено. Вопрос в другом: какой ценой?
– Ну, как говорится, мы за ценой не постоим.
Раздался звонок телефона внутренней связи.
– Извини, Григорий Федорович. – Полковник Шабаров поднял трубку: – Слушаю… Пусть зайдет.
Вошел капитан, положил на стол лист с печатным текстом, козырнул:
– Разрешите идти?
– За получение документа расписаться не надо?
– Такого приказа я не получал.
– Хорошо, иди.
Офицер четко повернулся и вышел из кабинета.
– Что это? – спросил Григонько, указывая на лист. – Если, конечно, не секрет?
– Подожди, Григорий Федорович, это донесение нашего агента в Венгрии.
– Понятно.
Григонько поднял стакан, Шабаров начал внимательно читать документ.
Прочитав, снял очки, посмотрел на представителя КГБ в Венгрии:
– Похоже, Юрий Владимирович прав.
– Плохие новости?
– Как сказать… Агент сообщает об усиленной подготовке диверсионных групп в одном из лагерей в ФРГ, конкретно у деревни Вертау, что возле города Атаванг в Баварии. Групп для переброски в Венгрию. Агент упоминает подразделение «Фаркас», которое недавно инспектировали сотрудники ЦРУ. Группа готовится для провокационных действий во время демонстраций, митингов, для уничтожения советской техники, судя по стрельбам, и для обстрела наших военнослужащих.