Маэстро, музыку!

Воробей Вера и Марина

Поезд тронулся, и в купе вошла проводница.

– Вы будете брать белье? – спросила она у мужчины.

– Да, – незамедлительно ответил он.

– Если вам не трудно, не могли бы мы поменяться местами? – робко спросила будущая мама, когда проводница закрыла за собой дверь. – Дело в том… впрочем, это и так, кажется, видно…

– Но с какой стати? – искренне недоумевал мужчина.

– Я жду ребенка, – смущенно пояснила молодая женщина.

– И что?!

– Мне трудно подниматься на…

– Это ваши проблемы, – сказал мужчина и, засунув руку в пакет, принялся

вытаскивать продукты. Купе наполнилось густым запахом вяленой рыбы.

Девушка вышла.

Влади посмотрел на Черепашку и сказал:

– Извини, я выйду.

– Подожди меня, – спрыгнув с верхней полки, крикнула Люся и в мгновение ока оказалась возле него. Находиться в одном купе с хамом было неприятно.

– Может, ему рыло начистить? – глядя в окно, спросил Влади, когда они оказались в коридоре.

Черепашка не успела ответить, в коридор, по всей видимости из туалета, вышла девушка. Она, заметив ребят, опустила глаза и, встав недалеко от них, тоже стала смотреть в окно. У нее был совершенно растерянный вид.

– Девушка, – обратился к ней Влади. – Ложитесь на нашу нижнюю полку. Я чего-то затормозил там, в купе.

– Правда? – обрадовалась женщина. – Спасибо вам огромное!

– Да ерунда, – отмахнулся Влади.

Казалось, проблема была решена, но почему-то все трое остались стоять в коридоре. За окнами ничего уже не было видно, и каждый вглядывался в свое собственное отражение.

Нарушив молчание, Черепашка, все так же глядя в окно, сказала:

– Темно-то как…

– Да, – подтвердил Влади. – Пойдемте в купе. Я как раз переложу матрас наверх, и мы поможем вам застелить постель.

– Не нужно, я справлюсь. Еще раз спасибо.

– Да, ладно, – улыбнулся Влади.

В это время из купе вышел их новый попутчик. Он нес пустую бутылку из-под пива и завернутые в газету остатки рыбы.

Воспользовавшись его отсутствием, Влади перенес Черепашкину постель наверх и, так как в купе неприятно пахло вяленой рыбой, открыл дверь…

Когда в купе выключили свет, Черепашка, лежа на животе и глядя, как за окном словно бегут деревья, освещенные светом луны, думала, что Влади очень тактичный и удивительно милый человек. И еще Люся понимала, что в его поступках нет ни капли позерства, что все это искренне и от души.

Черепашка провела пальцем по стеклу, повторяя контур луны, и вдруг Влади осторожно коснулся ее руки. Черепашка взглянула на него, но он отвел взгляд и чуть сильнее сжал ее пальцы. Она тоже ответила ему пожатием. Они лежали на верхних полках, и еще долго-долго смотрели в окно и держались за руки, пока не погрузились в сон.

Утром Черепашка проснулась от вокзального шума. Открыв глаза, она никого не увидела в купе, а на нижней полке, где расположился вчерашний хам, не было даже постели. «Значит, вышел ночью на какой-то станции. Ну и пусть. При нем все испытывали одни неудобства». Потом она вспомнила, как вчера Влади держал ее руку. А он, будто почувствовав, что Люся в эту минуту думает о нем, зашел в купе и так посмотрел на нее, что у нее на мгновение сбилось дыхание.

– Ты сегодня во сне такое говорила… – сказал Влади и изобразил на лице крайнее

удивление. – Мне даже неловко стало.

– Что? Ну скажи, что я говорила? – смутилась Черепашка. Она, как на зло, не могла вспомнить свой сон, и ей казалось, что, скорее всего, он не совсем обычный. Должно быть, ей снился Влади. – Ну скажи, пожалуйста!

– Потом. Ты спускайся, а я за чаем схожу.

– Подожди, Влади, ну хоть про кого говорила? – умоляла Черепашка.

– Неужели не помнишь? – приподняв бровь, весело спросил он.

– Ну правда не помню. Ну хоть подскажи, – не унималась Люся, все больше подозревая, что ночью она сказала что-то очень сокровенное.

– Ты пока слезай с полки и вспоминай. Уже одиннадцать часов, через два часа приезжаем.

– Я давно так долго не спала, – потянувшись, призналась она.

Влади улыбнулся и вышел из купе.

За окном раскинулось огромное, бескрайнее поле, обрамленное высокими деревьями. Их кроны уходили вверх, но почему-то не создавали объема. Черепашка, привыкшая к московским тополям и березам, ветви которых росли не вверх, а вширь, смотрела на новые картины природы за окном, как на чудо. Когда все-таки показался край поля и появилась какая-то деревня, Люся подумала, что эта деревня больше похожа на хутор: белые домики с огромной соломенной шапкой вместо крыши. Черепашка не знала, чем отличается хутор от деревни, но воображение рисовало именно такую картинку, когда она читала «Вечера на хуторе близ Диканьки» Гоголя.

В купе заработало радио. Пела Юля Чичерина. Черепашка вспомнила усталый разговор Юли во время интервью. После съемки ей объяснили, что у певицы заболела дочь, и она всю ночь провела без сна.

«Интересная у меня была работа. Конечно, теперь меня уволят. Пропустить съемку! Мыслимое ли это дело? – И тут же ответила сама себе: – Нет, не мыслимое».

Вошел Влади с чаем.

– Все еще лежишь?

– Угу, – грустно кивнула Черепашка и, приподнявшись на верхней полке, посмотрела вниз. – А где все?

– Мужик вышел, только светать стало, а девушка в коридоре сидит. Она в Ростове живет, – доставая печенье из сумки, говорил Влади.

Когда Черепашка спустилась вниз и села рядом с ним, в купе зашла девушка. Влади предложил ей чаю, но она отказалась.

Теперь пела группа «Смысловые галлюцинации». Когда-то Люся вела передачу с их участием. Ей стало безумно жаль, что она теперь не сможет вести программу. Отчего-то припомнилось вдруг, как Женя провожал ее до дома. «Как теперь с ним быть?» Вспомнился последний разговор с Лу.

– Ты чего так вздыхаешь? – спросил Влади. – Сон вспомнила?

– Нет. Так просто, – отмахнулась Люся. – Но все-таки, что я говорила? – попыталась отогнать от себя грустные мысли Черепашка.

– Правда, что ли, не помнишь? – Влади посмотрел на девушку, которая, услышав их разговор, улыбнулась.

– Ну скажите, – взмолилась Люся, обращаясь теперь и к девушке.

Та посмотрела на Влади и сказала:

– Мне показалось, что будто бы ты кого-то спрашивала, мечта ли это.

– Да, ты спрашивала: «Это моя мечта?» – подтвердил Влади. – Так что же тебе снилось?