Мафия заказывает
Шрифт:
Заказ принесли быстро.
Антонов разлил коньяк в стопки, и они не торопясь, смакуя, выпили густую темно-коричневую жидкость. И сразу же Ильин почувствовал, как приятно расслабляются мышцы и приходит спокойствие, то спокойствие, которое так редко посещает его в круговерти ежедневных оперативных обязанностей. Хорошо! И салат приличный. Первая жажда и голод были утолены, и надо было начинать хоть какой-то разговор: не сидеть же молча, разглядывая роспись на стенах!
– Послушай, Павел, если не секрет, откуда хозяина этого заведения знаешь?
Антонов мгновение колебался, но затем, решившись, заговорил, понизив голос, хотя за столиками рядом никого не было:
– Случилось это лет восемь назад на излете застойного времени. Я тогда работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями. Михаил Семенович был директором крупного рынка. Ну и брал взятки по-черному. У нас оперативных материалов скопилось, наверное, два тома. А арестовать ну никак не удавалось, хитро действовал, собака! Да и у взяткодателей рыльце было в пушку: не без выгоды для себя его подмасливали. Поэтому официальных заявлений и доказательств его преступной деятельности не было. Но то, что он берет взятки отовсюду, весь рынок знал. Ну, подготовили мы одного человека и, заловив на мелочи, предложили пойти и всучить взятку Михаилу Семеновичу. Да тот почуял что-то неладное и не взял, отказался. Был у нас один опер Бубнов, ещё старой закалки. Он и говорит: "Вы, ребята, не тем занимаетесь. Пусть этот ваш человек пойдет якобы для разговора к директору рынка и подкинет ему в кабинет пачку денег с заранее переписанными номерами. А вы вслед за ним нырнете с понятыми и взятку обнаружите". Мы ему в ответ: "Это же провокация!" А он говорит: "Какая же провокация, если он, судя по вашим же оперативным материалам, берет по-черному! Вот в отношении чест-ного человека это будет провокация, а так - принцип один и тот же: вор должен сидеть в тюрьме". Но мы, молодые сыщики, все же сомневались. Тогда он говорит: "Ладно, я сам на это дело пойду и вам, пацаны, покажу, как надо работать". Ну и пошли мы с Бубновым и ещё один опер. Все и произошло, как он спланировал. Наша "подстава" ему сверток с деньгами подкинула. Мы с заранее взятыми с собой понятыми ворвались и "повязали" Михаила Семеновича. А дальше дело техники: следствие, суд, и свой срок он получил.
– Ругался и возмущался, жалобы, наверное, писал?
– заинтересованно спросил Ильин.
– Все дело в том, что не суетился он тогда. Это сейчас демократия, и адвокаты даже справедливые дела в судах разваливают. А в то время - попал под следствие, значит, будет суд и никаких оправдательных приговоров, получи срок и в места лишения свободы! А Михаил Семенович был умный человек, понимал, что все оформлено железно: номера купюр заранее были переписаны в протоколе заявления о вымогательстве им взятки, да и нашли их у него в кабинете в присутствии понятых. В "сознанку", конечно, не шел, но и жалоб не писал, понимая, что ещё придется с нами столкнуться после освобождения. С тех пор я его не видел. А он, как видишь, уцелел, освободился и снова на плаву. Молодец мужик!
– в голосе Антонова прозвучало неподдельное восхищение.
Он взял графинчик, разлил остатки по стопкам и, шумно вдохнув запах только что принесенного жареного мяса, предложил:
– А давай-ка выпьем за настоящих сыщиков. Ведь их не так уж и много, раз-два и обчелся!
Ильин сперва помедлил, но потом поднял стопку. Они чокнулись, выпили и начали жадно есть горячее, сочное мясо. Хорошо!
К их столику незаметно подошел официант в белой рубашке с короткими рукавами, под которыми перекатывались бугры крепких мышц. Он остро зыркнул черными цыганскими глазами и поставил на их столик бутылочку дорогого коньяка, коротко пояснив:
– Это вам от тех, с углового столика.
Ильин привстал, намереваясь потребовать отнести бутылку назад, но Антонов его остановил:
– Минуточку, не суетись. Официант все равно не будет бегать туда-сюда с этой бутылкой. Не волнуйся, я сейчас все улажу.
И, подозвав к себе мускулистого официанта, Антонов попросил в счет включить точно такую же бутылку и настоял передать её человеку за столиком, стоящим в углу.
– Вот мы и квиты, а ты хотел скандалить и таскать бедную бутылку по залу. А этот коньяк, если не возражаешь, я возьму с собой: сегодня вечером у меня свидание с одной дамой, и, я полагаю, коньяк не будет лишним.
Ильин равнодушно кивнул. Ему хотелось поскорее убраться из этого элитного заведения, где гуляли и развлекались люди, стоящие по ту, от него и Антонова, сторону баррикад. Кроме того, он хорошо помнил, как год назад "сгорел" великолепный сыщик Шахов. Шел по улице, встретил земляка и двух его приятелей, которых никогда ранее не видел. Пошли в ресторан отметить встречу, посидели, разошлись. А за теми двумя, что с его земляком были, наблюдение опергруппа вела: они крупную партию наркотиков в Москву привезли. И Шахов прошел по сводке наблюдения, и его фотографий, где он чокается с новыми знакомыми, оказалось вполне достаточно для увольнения из милиции. И никакое заступничество не помогло! А тут, в этом поганом заведении, где жулики коньяк за твой столик посылают, и вовсе погореть несложно. Ильин заторопился к выходу.
Возле самых дверей Антонов его остановил:
– Подожди. Давай все-таки к хозяину на минутку забежим, спасибо скажем!
Кабинетик владельца ресторана был небольшим, но современная мебель, расставленная, на первый взгляд беспорядочно, создавала впечатление объемного пространства, а витраж в виде зеленых листьев и гроздьев винограда над полноводным ручьем, который занимал всю стену за низким креслом хозяина, вообще изменял перспективу в этой бывшей подсобке или кладовке.
Заметив произведенное впечатление, хозяин усмехнулся:
– Да-да, Павел Антонович, здесь когда-то дворник Федя свои лопаты и грабли складывал, а техник-смотритель - железные гармошки отопительных батарей. А теперь вот, видите, какая красота выросла на месте первого этажа и подвальчика. Говорят, человек должен посадить дерево, вырастить ребенка и построить дом. Считайте, я все теперь исполнил, и жизнь удалась. Не зря я там, в зоне, ночами о такой вот красоте мечтал. Так что, может быть, и не совсем зря мне по "нахалке" срок намотали. И эти годы не выброшены на помойку, в конечном счете пользой и благом для людей обернулись.
– Для людей, да не для всех, - иронично заметил Антонов.
– Так это было всегда и будет до конца мира: кто-то богач, кто-то бедняк. Но и бедняк, если у него тяга к прекрасному, может, проходя мимо, полюбоваться прекрасным фасадом: и резной дверью, и яркой вывеской, а главное, этими витражами, ведь не ресторан, а картинная галерея! Кстати, как там мой лучший друг Бубнов поживает на пенсии? По ночам кошмары не мучают?
Этот переход от высокого искусства к главному виновнику своего ареста был неожиданным, но, похоже, Антонов ждал этого вопроса. Он сказал спокойно, даже с ленцой:
– Ему уже ничего не снится. Рак желудка свел мужика в могилу, за три месяца "сгорел". Никто и подумать не мог, что такой дуб так быстро рухнет.
– Знаю, знаю. Я даже после освобождения не поленился на Митинское кладбище съездить посмотреть. О мертвых плохо говорить нельзя, мы и не будем.
– А вы хорошо, оказывается, осведомлены о наших делах.
– Да слухом земля полнится! Я и вашу теперешнюю должность знаю, Павел Анатольевич, и где обитаете. Впрочем, могу сказать искренне, что к вам никаких претензий не имею, вы тогда там только присутствовали. И ещё что важно, там, в зоне, не то чтобы раскаяние, а мысль меня посетила, что грешил я все-таки много и потому хоть и по ложному обвинению, но в целом по справедливости в зоне оказался.