Маг Азидал. Война
Шрифт:
Пытаюсь отстраниться от доброго мужика, иначе нас обоих тут и прикончат. Нельзя на добро платить втягиванием в проблемы. Но пальцы мужика лишь крепче на моей руке стянулись, как стальные хомуты, не давая отступить ни на шаг.
– Прочь его!
– Староста, не упрямься...
– Солдаты нас всех убьют! Лучше давайте его сами быстро в лесу прикопаем!
– Да! Он же еле стоит, поглядите!
– Молчать, - тихо сказал староста.
Одно слово, тишина. Всего одно слово и облако страха словно отпрянуло, не смея тронуть нас. Это было внушительней,
Никто не смог выдержать прямой взгляд этого человека, ни один не посмел так же глянуть в ответ.
– Шуния!
– хлестко прозвучало имя из его уст.
– Да?
– пугливый голос, тот самый, что визжал про детей.
– Кто спас тебя от волколаков в лесу, когда ты была мелкая?
Молчание в ответ.
– Гранул!
Мужик с топором вытянулся, как солдат, стиснул пальцы на рукояти топора.
– Разве дед твой нам всем не рассказывал про Первых, когда мы были детьми? Как они спасли деревню от Бедствия из Леса?
– Рамшах... Ты сам все знаешь. Ножки-то теперь ходят, не болят? А кто тебя лечил? Чего заткнулся-то, баран щербатый?
Щуплый, болезненного вида мужичок весь сжался, пятится под взглядом старосты. Вильяр потянул меня, почти ничего не соображающего, к большому дому в центре деревни.
– Но, Вильяр...
– неуверенно окликают его.
– Король ведь нас всех... Ты вообще за кого?!
– Молчать, - не оборачиваясь, бросил староста.
– Лучше сдохну от меча, зная, что прав! Появятся солдаты - пусть! Можете валить все на меня! Лучше я помру честным человеком, чем с гнильем в душе, как трухлявое дерево! А вы... Вы живите, как крысы!
Тихая, вязкая тишина провожает нас, полная чувства вины.
– Вы меня сами выбрали, - тихо, но внушительно сказал он напоследок.
– Так не жалуйтесь теперь. Совесть, она поважнее денег будет. Или даже жизни. Идите по домам, не толпитесь.
Как-то мирно все решилось, люди переглянулись, да потянулись к домам. Не чувствую взглядом в спину, словно им и смотреть после таких слов на нас стыдно. Прав был Вильяр, и впрямь хорошие люди тут живут, просто страх глаза затмил.
– Хорошие слова, - шепнул я ему прямо в ухо.
– Ха-ха, - невесело отзывается Вильяр, возвращая озорство в глазах.
– Не мои это слова. Жена моя так всегда говорила. Не любила она людей без совести. Померла в прошлом году...
– Мудрая была женщина.
– Это да, - крякнул староста, подхватывая меня покрепче.
– Но вот телом слабая была... И, честно сказать, не красавица. Зато ума хватало.
Еле шагая, нахожу в себе силы тихо ответить:
– Не печалься, наверняка она желает тебе счастья даже после смерти.
– Ты не меня утешай, - усмехнулся этот волевой человек.
– Сам вот-вот ноги протянешь. А жена мне сыновей оставила, не пропадем. Ох уж эти Первые...
***
Проснуться в тепле - само по себе счастье. Я знал эту простую истину, но вспомнить ее весьма приятно. Мягкое одеяло из серой шерсти, что слегка покалывает, пуховая подушка и скрипящая под боками кровать, такое утро открылось сегодня.
Вчера было не до осматриваний, просто рухнул, куда положили. Я оказался в мелкой, квадратной комнате. Единственное, на что можно обратить внимание в этой простой комнатушке - дальняя полка, прибитая к стене гвоздями с широкими шляпками. Не знаю уж, что за кузнец такие сделал, но шляпка гвоздя размером с большой палец это перебор.
А на полке, чуть неровно поставленной, покоятся чьи-то творения. Десятки мелких фигурок из дерева, от очень искусных с одной стороны, до грубых и некрасивых с другой. Будто кто-то выставлял свои поделки с самого начала, показывая, как возросло мастерство.
Те, что покрасивше, весьма неплохи, в Альсасе на прилавок бы не постеснялись поставить. Воющие волки, олени, интересно переплетенные змейки, башенки и маленькие домишки. Сделавший все это, провел много времени за резцом.
А над самой полкой с фигурками вырезано прямо в стене, грубовато и неровно, явно ребяческой рукой:
"Илмар"
Имя одного из сыновей старосты, это я еще смог запомнить. Поселил он меня в одну из пустующих комнат, сыновья-то выросли уже, отправились в мир учиться мастерству.
Младший, Илмор, кузнеца дело перенимает в соседней деревушке, а вот что с Илмаром я узнать не успел, уснул, только упав на кровать.
За окном воет ветер, хлопая порывами по ставням. Но проснулся я от звуков за дверью. А вот и виновник, Вильяр тихо распахивает дверь ногой, удерживая на руках поднос.
– Не спите?
– встретил он мой ожидающий взгляд.
– Я тут еды принес. Чем рады...
А радуются сегодня в доме Вильяра очень вкусно пахнущей похлебкой. Поднос греет ноги, плошка с похлебкой парит ароматом, а рядом большой ломоть грубого хлеба, ржаного и плотного, пахнет травами. Наверняка не одно поколение такой хлеб выпекает, от одного запаха можно сознания лишиться.
– Благодарю, - сдержанно киваю хозяину дома.
Деревянная ложка в суп, и в рот... Но не могу! На полпути пальцы начинают дрожать, не в силах даже донести ложку до рта! Стиснув зубы, пробую еще раз, под жалостливым взглядом Вильяра. Староста подтащил к кровати стул, да так и сидит, наблюдает.
– Помочь?
– будто обычное дело, спросил Вильяр.
Чтобы меня, взрослого и самостоятельного мага, с ложечки кормили?! Да никогда!
– Не стоит, - отвечаю спокойно, внутренне сгорая от стыда.
Как же я так ослаб? Самому с трудом верится. Не могу удержать ложку супа в руках, позор! Я ведь даже не ранен, просто сам себя истощил. И, признать это трудно, перебрал с этим.
Не только восстановление рук забрало столько сил, я специально держался на грани истощения, чтобы обмануть идущих по следу преследователей. Искать человека зимой, когда каждую ночь снега выпадает на три пальца, то еще занятие.