Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
— Почти одиннадцать, а тебе хорошо известно, что двери этого дома всегда запираются ровно в десять.
Но сегодня Пауло мог вытащить из рукава козырную карту в надежде тронуть суровое отцовское сердце. Он с улыбкой помахал только что завоеванным призом — чеком на тысячу крузейро — и, захлебываясь от волнения и избытка чувств, рассказал обо всем: о премии, единогласии жюри, десятках конкурентов и своем призвании. Но ему не удалось смягчить угрюмого инженера Педро.
Словно ничего этого не услышав, отец окатил восторженного Пауло ведром ледяной воды:
— Я бы предпочел, чтобы ты получал хорошие отметки и приходил домой вовремя.
Надежда Пауло, что хотя бы мать порадуется его победе, развеялась через несколько секунд. Встретив ее в дверях, мальчик с горящими глазами повторил новость, о которой только что рассказал отцу:
— Сынок, выбрось из головы эти фантазии и не мечтай о писательстве. Ты хорошо пишешь, это замечательно, но жизнь устроена иначе. В Бразилии семьдесят миллионов населения и тысячи писателей, из них только Жоржи Амаду может жить на доходы от своих книг. На то он и Жоржи Амаду — других таких нет.
Не сдерживая слез, несчастный Пауло заснул лишь на рассвете. В дневнике он написал только одну строку: «Мама дура. Папа болван». Проснувшись, он уже не сомневался: семья постарается навсегда похоронить то, что он несколько театрально называл «единственным смыслом своей жизни», — намерение стать писателем. Пауло впервые понял, что готов дорого заплатить за свою мечту, и он не отступит, даже если придется пойти против воли родителей. Пусть Лижия и Педро Коэльо ждут его дома сколько угодно — не дождутся.
4
Карлиньос в ужасе кричит: «Гони, Пауло, гони! Ты сбил пешехода!»
Когда Пауло окончил школьный общеобразовательный курс, по требованию отца он вынужден был записаться в класс точных, а не гуманитарных наук, как ему хотелось. Четвертый год в колледже завершился большим позором: он получил переэкзаменовку по математике — словно в насмешку, именно по тому предмету, который был отцовским коньком. Инженер Педро обычно и помогал сыну готовиться к экзаменам. В конце концов Пауло поставили по математике ровно пять и ни на одну сотую балла больше: то была минимальная переводная оценка в колледже Санто-Инасио. В то время ученикам старших классов предлагались на выбор две возможности: желающие заниматься точными науками могли записаться в так называемый научный класс, а любители гуманитарных наук — в классический. Несмотря на явную склонность Пауло к литературе, родители заставляли его готовиться к карьере инженера, и Пауло, с таким трудом закончивший учебный год, не посмел настоять на своем и записался в научный класс.
Впрочем, у педантичного инженера Педро были основания питать надежду, что сын в конце концов возьмется за ум и пойдет по стопам отца. И не только потому, что в детстве Пауло интересовался механикой у дедушки Арарипе. Мальчик часто просил родителей купить ему журнал «Популярная механика», который в Бразилии пятидесятых годов пользовался большим спросом: из него можно было получить много полезной информации, начиная от ремонта полотера и заканчивая строительством лодок и домов. Лет в десять-одиннадцать Пауло так увлекся авиамоделированием, что любой отец увидел бы в нем задатки будущего авиаконструктора. Однако разница была в том, что другие дети просто играли с авиамоделями, а неуемный Пауло организовал «Воскресный клуб», членами которого стали он сам и его двоюродный брат Фред, живший в Белене. Поскольку мальчиков разделяли три тысячи километров, деятельность клуба сводилась к регистрации приобретенных моделей. Согласно данным, полученным им самим или присланным Фредом по почте, Пауло заносил достижения клуба в специальную тетрадь: указывал технические характеристики моделей, размах крыльев, длину, а также дату и место покупки, расходы на сборку, а особо отмечал дату, место и причину гибели летательного аппарата, если таковая случалась. Вся эта информация была абсолютно бесполезна, но, по мнению Пауло, «в делах следовало соблюдать порядок». Когда планер «Шикита» врезался в стену в Гавеа, Пауло написал: «Он совершил только один вылет, но, учитывая его геройскую гибель, я награждаю планер „Шикита“ орденом „Боевой крест“. Пауло Коэльо де Соуза, директор».
Увлечение авиамоделированием быстро прошло, но его сменило новое, и отец, мечтавший, чтобы сын стал инженером, воспрял духом. Пауло занялся ракетостроением. Много месяцев он и его одноклассник Ренато Диас отдавали этому новому увлечению все свободное время. Сейчас уже трудно сказать, из-за чего именно мальчики заинтересовались ракетами, но они часами просиживали в Национальной библиотеке, пытаясь разобраться в таких понятиях, как «реактивная сила», «разгон», «твердое топливо». По воскресеньям и праздникам лужайка перед особняком семьи Коэльо превращалась в стартовую площадку. Дотошный Пауло систематически фиксировал всю эту деятельность в особой тетради, озаглавленной «Астронавтика — осуществление программы по строительству космических ракет». В специальных графиках отмечалось, сколько времени было истрачено на работу с книгами, какие использованы материалы, какое горючее. В день запуска Пауло печатал на машинке таблицу, оставляя пробелы для записей при испытаниях: точная дата, место, час, температура воздуха, влажность, видимость.
Ракеты сооружались из алюминиевых трубок длиной приблизительно двадцать сантиметров и весом около двухсот граммов, боеголовки были деревянными. Ракетное топливо изготавливалось самими юными ракетчиками из «сахара, пороха, магнезии и азотной кислоты», помещалось в нижний отсек ракеты и поджигалось при помощи шнура, смоченного в керосине. Каждая ракета получала какое-нибудь амбициозное имя: «Годдард I», II, III и «Фон Браун I», II, III — В честь Роберта Годдарда, пионера американской космической индустрии, и Вернера фон Брауна, создателя немецких баллистических ракет, которые били по Лондону во время Второй мировой войны; фон Браун впоследствии стал одним из отцов американской космической программы. Друзья конструировали свои ракеты с таким расчетом, чтобы те поднимались на высоту до семнадцати метров, но всякий раз терпели фиаско. В день запуска Пауло огораживал у дверей дома особое «место для публики», превращал ров, который не удосужилась засыпать телефонная компания, в траншею для себя и Ренато и звал отца, прислугу и даже прохожих, чтобы они подписали бюллетень как «правительственные инспекторы». Однако ракеты всегда подводили. Ни одна не взлетела выше нескольких сантиметров — в большинстве своем они взрывались прямо на земле. Космическая программа закончилась столь же быстро, как и началась: друзья даже не приступили к строительству седьмой ракеты.
Однако если не считать таких отклонений и еще одного мимолетного увлечения — филателией, — первенец инженера Педро оставался верен своей извечной мечте стать писателем. Когда Пауло исполнилось шестнадцать, отец в знак примирения решил сделать ему роскошный подарок — отправить самолетом в Белен, который был для мальчика таким же райским местом, как и Араруама. Но Пауло отказался и попросил подарить ему пишущую машинку. Отец выполнил просьбу и купил «Смит-Корону», которая служила будущему писателю, пока он не заменил ее электрической «Оливетти», а еще через несколько десятилетий — персональным компьютером. Из-за своего олимпийского безразличия к школьным делам Пауло стал одним из последних учеников в классе точных наук, и в конце учебного года набрал всего 5,2 балла, еле дотянув до переходного. Ведомость он принес домой накануне Рождества. Пауло так и не узнал, что стало причиной — его позорные оценки или споры насчет длины его волос, — но 25 декабря 1963 года, когда на рождественский ужин уже начали собираться родственники, мать сухо сообщила ему:
— Я записала тебя на консультацию. Двадцать восьмого мы идем к невропатологу.
Испугавшись, — доктор по нервным болезням, это что еще такое? — Пауло заперся у себя в комнате и подвел нелицеприятно-суровый, почти жестокий итог своему положению в семье:
Меня поведут к специалисту по нервным болезням. От страха у меня холодеют руки. Но нервное состояние, в которое меня привела эта новость, позволяет лучше понять мою семью и ее отношение ко мне.
Мама наказывает меня не для того, чтобы воспитывать, но чтобы показать свою власть. Она не понимает, что я нервный, не всегда могу сдержаться, и наказывает меня за это. Желая сделать что-то для моего же блага, она угрожает, доводит меня до предела, поступает как эгоистка.
Папа — человек невыносимо правильный. Он обеспечивает нас материально, и все. Он, как и мама, никогда не разговаривает со мной, думает только о своей работе и о доме. Это ужасно.
Соня не имеет собственного мнения. Она всегда заодно с мамой, но она не эгоистичная и не злая. С ней я немного оттаиваю.
Мама дура. Она только и делает, что создает мне комплексы. Она дура, величайшая дура. И папа такой же.
Однако, судя по дневнику, ужас перед визитом к врачу оказался напрасным. На следующий день Пауло лишь вскользь упоминает о нем: