Маг. Биография Пауло Коэльо
Шрифт:
— Спасибо вам за ваш интерес, но в Соединенных Штатах мне нужен не переводчик, а издатель.
Кларка такой ответ нисколько не обескуражил:
— Я могу попробовать найти вам издателя.
Пауло, убежденный, что все это — не более чем пустые слова, согласился. Алан Кларк же, никогда прежде не имевший дела с художественной литературой, перевел 240 страниц «Дневника мага» и с рукописью подмышкой вышел, что называется, в «чисто поле». И лишь пройдя через бесчисленные и нескончаемые мытарства, двадцать два раза услышав слово «нет», наткнулся наконец на тех, кто заинтересовался. Овчинка стоила выделки, ибо переводом заинтересовалось ни больше ни меньше как издательство «Харпер Коллинз», крупнейшее в ту пору в США. Но лишь в 1992 году, когда в Бразилии
Пауло с Аланом Кларком, своим переводчиком и первым литературным агентом в Соединенных Штатах
Неуспех, однако, не охладил пыл Кларка, агента и переводчика. Спустя несколько месяцев он доставил в издательство перевод «Алхимика» — и книга покорила всех экспертов, призванных дать свое заключение относительно того, выпускать ее на американский рынок или нет. Воодушевление «Харпер Коллинз» может быть оценено точными цифрами первого издания, составившего 50 тысяч экземпляров (за книгу в твердой обложке). Чутье не подвело руководителей издательства: через несколько недель «Алхимик» появился в списках бестселлеров, публикуемых крупнейшими газетами — «Лос-Анджелес таймс», «Сан-Франсиско кроникл» и «Чикаго трибьюн». Издание было дорогим, но имело такой успех, что уже два года спустя на рынке появилась книга в мягкой обложке.
Выход американского «Алхимика» открыл автору рынки, о которых он прежде и не мечтал, «Сидней морнинг геральд» объявил опубликованный в Австралии роман «книгой года» и назвал его «увлекательным повествованием, исполненным бесконечной философской прелести». Читатели, вероятно, были согласны с газетой, потому что всего через несколько недель после выхода «Алхимик» вошел в самый престижный список бестселлеров, составленный «Сидней морнинг геральд». Пауло, однако, метил еще выше. Он знал, что подлинное писательское признание приходит не из Нью-Йорка и Сиднея, а с другой стороны Атлантики. Как девять из десяти писателей, он мечтал, чтобы его издавали — и главное, читали — во Франции, на родине Виктора Гюго, Флобера и Бальзака.
В начале 1993 года, во время краткого пребывания в Испании, до Пауло докатилось первое эхо американского успеха: свои услуги ему предложила знаменитая Кармен Бальселльс. Владелица самого престижного литературного агентства в Европе, каталанская родоначальница этого бизнеса числила среди своих авторов Марио Варгаса Льосу и лауреата Нобелевской премии 1982 года Габриэля Гарсию Маркеса. Более того — в отличие от большинства литературных агентов (и Моники Антунес в их числе), бравших 15 процентов с итоговой суммы сделки, Кармен соглашалась работать всего за 10 процентов гонорара.
Предложение запало Пауло в душу. Его давно беспокоило, что и он, и Моника — люди неопытные в мировом книжном бизнесе. Они не знали ни издателей, ни книжных журналистов, и едва ли в обозримом будущем ситуация могла перемениться. Кроме того, Пауло опасался, что Моника загубит свою молодость на этой авантюре, длившейся уже четыре года без видимых результатов. «Я был просто обязан сказать ей, что она не сможет жить только тем, что будет зарабатывать в качестве моего международного литературного агента, — вспоминал писатель впоследствии. — Для этого за границей мои книги должны издаваться миллионными тиражами, а пока этого что-то не происходило». Наилучшим способом разрешить этот внутренний конфликт было открыть ей карты.
Снова и снова обдумав предложение, Пауло пригласил Монику выпить кофе в маленьком баре и сразу перешел к делу. Их диалог больше походил на раунд армрестлинга:
—
— Знаю.
— Она прислала мне письмо, предлагая представлять мои интересы. Я вкладываюсь только в тех, в кого верю, но давай будем реалистами: если пойдем вместе, мы никуда не придем. Это дело требует опыта и навыка, а на кону стоит очень многое.
Моника не верила, казалось, своим ушам, но Пауло продолжал:
— Давай признаем — наша работа не принесла тех плодов, на которые мы рассчитывали. Ставка в этой игре — моя жизнь, однако я не хочу, чтобы и ты жертвовала своей ради достижения мечты — судя по всему, несбыточной…
Моника не перебивая, слушала его слова:
— Итак, как ты, здраво и реалистично оценив положение, отнесешься к тому, чтобы прекратить наше сотрудничество? Если отправляться к Кармен, делать это надо немедля. Я заплачу тебе за все эти годы работы… Но последнее слово — за тобой. Ты положила на меня четыре года собственной жизни, и я не могу просто так прогнать тебя. Ты должна понять: и для тебя, и для меня будет лучше, если мы расстанемся. Ты согласна?
— Нет.
— Как «нет»? Я заплачу тебе за все то время, что ты мне посвятила, за все твои усилия и старания… Ведь мы с тобой даже не подписывали контракт, Моника.
— Это неважно. Если хочешь прогнать меня — твое право, но сама я просить отставку не собираюсь.
— Ты ведь сказала, что знаешь, кто такая Кармен Бальселльс. Что же, ты хочешь, чтобы я ответил ей отказом? Она собирается объявить о начале нашего сотрудничества во Франкфурте, развесив повсюду плакаты с моими книгами, а ты хочешь, чтобы я сказал ей «нет»?
— Нет. Я всего лишь говорю: хочешь уволить меня — увольняй. Ты вправе делать все, что захочешь. Но ты еще не договорился с Аланом Паркером насчет американских изданий. Я уверена, что справлюсь лучше, чем он.
Убежденность, звучавшая в ее словах, заставила Пауло отступить. В долю секунды развеялись мечты о постерах, украшающих павильоны Франкфуртской ярмарки, о каталогах, где его имя будет значиться рядом с именами Варгаса Льосы и Гарсии Маркеса. Он только что променял просторные, элегантно обставленные кабинеты агентства Кармен, на проспекте Диагональ в центре Барселоны, — на агентство «Сан-Джорди Асосиадос», которое пока что целиком умещалось на деревянном стеллаже с несколькими бумажными папками в скромной квартирке Моники. В сентябре она набралась храбрости и приготовилась достойно принять первый грандиозный вызов — попытаться продать авторские права Пауло Коэльо на важнейшем ежегодном сборе книгоиздателей и литературных агентов, проходящем во Франкфурте.
Пауло дает интервью на Франкфуртской книжной ярмарке. Рядом с ним — Шико Буарке, один из немногих бразильцев, уделивших внимание этому мероприятию
25-летней Монике, не имевшей никакого опыта в этой сфере, было страшно принимать вызов в одиночку, и потому она взяла с собой подругу и тезку — Монику Морейра, дочь поэтессы Марли де Оливейра. Первым неприятным сюрпризом, ожидавшим ее во Франкфурте, было то, что в отелях не было ни единого свободного номера. Поскольку бразильянки не озаботились тем, чтобы забронировать номера заранее, ночевать им пришлось в молодежном пансионате, находившемся в соседнем городке. Те четверо суток, что продолжалась Франкфуртская ярмарка, Моника трудилась с истинно муравьиным усердием. Ни постеров, ни баннеров, обещанных Кармен, у нее не было — ее снаряжение состояло из скромного каталога, содержавшего краткую биографию Коэльо и список его изданий в Бразилии и за границей. С каталогом в руках она обходила стенд за стендом, стараясь назначить максимально возможное число встреч. Изнурительные усилия Моники были вознаграждены сторицей: к концу года она продала права на издание книг Пауло не менее чем на шестнадцати иностранных языках.