Магадемия номер три
Шрифт:
— Тёть, а тёть!
Взмокший тролль, которого дёргало за подол мантии мелкое недоразумение, чуть не зарычал. Эти проклятые дети! Они с визгом носились кругами, никого не желая слушать и забираясь сопровождающим чуть не на голову.
— Ты что? Не видишь, что я дядя?!
— А почему тогда в платьишке? — озадачилось дитя, не обратив внимания на грозность рыка.
— Потому что это — МАНТИЯ!
Некоторое время приставучий ребёнок потратил на осмысление незнакомого слова, но потом бросил это дело, отвлечённый насущными проблемами.
— Дядь, а дядь, я писать хочу!
Парень смерил взглядом намертво прицепившегося к мантии ребёнка и тоскливо вздохнул.
— Ну… пошли.
Дитя доверчиво схватило протянутую ладонь и вприпрыжку поскакало, куда повели, непрерывно тараторя.
— А тебе в твоей мантии удобно? Я вот в платьишках не люблю ходить. Они за всё цепляются. Меня Вилена зовут, а тебя?
Мерно кивавший на все вопросы тролль вдруг споткнулся.
— Ты что?! ДЕВОЧКА?!!
— Ага, — разулыбалось дитя. — А ещё я маленькое сокровище, золотце и ужасный ребёнок.
— Но… а… почему в штанах?!!
— А это братовы, — доверчиво сообщила девчонка. — Я, когда мама не видит, его штаны надеваю. Брату всё равно, он из них вырос. Зато бегать удобно и мама потом хвалит, за чистое платье.
— И почему мама тебя сегодня не видела? — простонал невольный экскурсовод. Вопрос, в общем-то, был риторический, но на него ответили.
— Мама рано на работу ушла, у неё сегодня дежурство. Она в поликли… поликле… людей лечит, вот! А мы писать пойдём? Я очень-преочень хочу.
Отвлёкшийся было от насущной проблемы, юный тролль в панике огляделся. Вокруг каждого из его товарищей по несчастью мельтешили по два-три мелких разбойника, а воспитательница, которая эту ораву привела и, по идее, должна была за ними присматривать, куда-то пропала.
Найти симпатичную молодую девушку, которая привела делегацию, не составило большого труда. Да и где ей ещё было быть, как не возле главного ловеласа Магадемии. Лелаэстэль самозабвенно флиртовал с краснеющей и хихикающей воспитательницей, задурив той голову настолько, что девушка совершенно перестала обращать внимание на подопечных. Конечно! Флиртовать веселее, чем ловить мелких бесенят, норовящих просочиться в любую щель и разгромить, что-нибудь хрупкое!
— Р-р-р-р-р!
Крупными шагами тролль рванул к смазливому эльфу и, не говоря худого слова, вмазал тому по физиономии.
— Офюмел?! — невнятно прошамкал Лелаэстэль.
— Барри, ты чего?! — кинулись к яростно-беспомощному троллю сразу несколько приятелей.
— А чего он?! Мы, значит, за сопляками… А он! С девкой!
Разобрав выкрики оскорблённого несправедливостью парня, на эльфа с угрозой уставились уже несколько замученных экскурсоводов.
— А действительно, Лель, ты за кем из малышни присматриваешь?
Набрать обороты скандалу не дало жалобное всхлипывание:
— Я опии-и-и-исалась.
Ревущую девочку бросились успокаивать всей толпой, да с таким жаром, что половину малышей, слинявших под шумок, пришлось ещё полчаса разыскивать по Магадемии. Самого ушлого, притаившегося за фикусом, отчаявшимся парням привела сердобольная кикимора.
Слава пресветлым, рыдающую малявку, завернув в мантию Леля, утащили отмывать и утешать набежавшие невесть откуда девчонки с целительского, но стирать штаны пришлось провинившимся эльфу с троллем. На робкое предложение воспользоваться очищающим заклинанием, на парней обрушилась гора угроз и объяснений, что детская кожа невероятно нежна и магия здесь никак не годится.
— Знаешь, — задумчиво сказал Барри, выжимая отстиранные штаны. — Я, наверное, никогда не женюсь.
Совместная стирка помогла приятелям помириться и Лель, оценивающе принюхиваясь к детским вещам, заинтересовался:
— Почему?
— Потому что с нами возился в основном папа.
Поздно вечером, после того как весёлые и довольные ребятишки, в полном (как ни странно) составе, давно покинули Магадемию, а измученные студенты разбрелись по своим комнатам, призрачный страж весело ворвался в преподавательскую гостиную.
— Минимум троим снятся кошмары! — с довольной улыбкой доложил он.
— Мне, пожалуй, тоже приснятся, — меланхолично сказала мистрис Фрида. — Думала, поседею, пока незаметно от мальчишек детей оберегали.
— Зато урок вышел отменный, — утешающе улыбнулась Гмерреда. — С меня торт.
— Большой!
— С шоколадом?
— И взбитыми сливками!
Дураков в Магадемии не держали и для того, чтобы разобраться в причинах происходящего бедлама большинству студентов много времени не потребовалось. Почти на месяц Магадемия замерла в ужасе и ожидании следующего хода Гмерреды.
Как-то пасмурным осенним вечером мистрис Фрида снова пила каву в обществе Гмерреды. Любопытство свойственно всем разумным и старшая воспитательница, наконец-то отловившая вечно спешащую приятельницу, не могла её не попытать.
— Слушай, ты говорят, совсем загнобила бедную Анэстейшу. Врут? — поинтересовалась эльфийка у давно переставшей чихать Гмерреды.
— За что? — удивилась секретарь-психолог. — За то, что она талантливо меня сыграла? Вот уж не думала, что ты тоже считаешь меня монстром.
— Не считаю, конечно. Но ты же её через день к себе вызываешь. Я, как и все, изнываю от любопытства, а девчонка молчит, как заколдованная. Ты в курсе, что её уже проверили на все мыслимые заклятия и проклятия, ничего не нашли и перепугались ещё больше?
— М-маги! — с чувством высказалась Гмерреда. — Они б её ещё на запчасти разобрали! Нету у меня Силы. Никакой! И я этого совершенно не скрываю.
— Утешься, в это всё равно никто не верит.
— Каждый домовой знает, что я даже свет артефактами зажигаю!