Магам можно все
Шрифт:
Са-ава…
Надо было как-то, по возможности не теряя достоинства, подняться с колен. Защитка «от железа» по-прежнему была на мне, но при беседе с внестепенным магом толку от нее не было вовсе.
Осторожно, стараясь не делать резких движений, я перебрался в положение «сидя на корточках». И потом уже, осторожно выпрямляя колени, разогнулся.
— Как здоровье вашей совы, господин зи Гороф?
Гороф вздохнул. Посмотрел на фигурку в своих руках, перевел взгляд на меня:
— Сова поживает прекрасно, благодарю вас…
— Это вы убедили
Он серьезно покачал головой.
— Странно, — сказал я, механически вытирая руки о подштанники. — Мне показалось, что их кто-то очень настойчиво убедил… и так неожиданно…
— Я получал ваши письма, Табор, — сказал зи Гороф задумчиво.
— Вы не находите, что вежливее было бы ответить?
Он снова покачал головой:
— Нет… Если сию секунду не потушить пожар, в моих владениях случится настоящая катастрофа. Было бы справедливо, если бы тот, кто этот огонь зажег, постарался поскорее потушить его.
— Меня спровоцировали, — сказал я и закашлялся от дыма.
— Беритесь за работу. Потушите пожар.
— Меня невозможно принудить, — сказал я, обозлясь. — Раз уж этот лес относится к вашим владениям — вам бы и позаботиться о порядке. А пока орды разбойников нападают на честных…
— Заткнись, — сказал Гороф. Выдержка все-таки оставила его; я видел, как напряглись, сдавив статуэтку, длинные белые пальцы.
— Я вовсе не подвергал вашего сына пыткам, — сказал я примирительно. — Я… несколько преувеличил. Да к тому же вы ничего не сможете с ней сделать! Это не ваша Кара. Не вы ее выиграли. Не вам ее применять…
— Да, — сказал зи Гороф. — Применить я ее не могу, да и не собираюсь… Но вот забросить болвана туда, где он преспокойно пролежит еще четыре месяца — я могу, Табор. И я это сделаю.
— Не сделаете, — сказал я и шагнул вперед.
Гороф прищурился.
Нет, он не превосходил меня силой. Но я сегодня уже здорово потратился, я устал, я был зол и посрамлен, я был, в конце концов, по-прежнему в одних подштанниках, а это не добавляет самоуверенности…
Горящее дерево зашипело, и нас с Горофом окутало облако пара. Мы одновременно обернулись; под кронами пылающего леса стояла, раскинув руки, Ора Шанталья. Тушила, по мере сил, разожженный мною пожар.
А сил у нее было совсем немного.
Гороф снова посмотрел на меня. Неприятно посмотрел; не отводя взгляда, упаковал глиняную фигурку в кожаную сумку с двумя ремнями, закинул за спину. Повернулся, зашагал к Оре — и огонь сразу же будто смутился, дым стал реже, зато белого пара прибавилось…
Некоторое время я стоял и смотрел, как они тушат огонь.
Потом принялся засыпать песком горящую траву и упавшие ветки. Я хотел продемонстрировать Горофу добрую волю, не истратив при этом ни капли магических сил. Которые, я чувствовал, сегодня еще понадобятся.
Пожар понемногу издох.
Стоящие у берега сосны приобрели жуткий, неживой вид. Дымились черные кусты; было уже почти темно, и дневным зрением я не мог разглядеть ни Горофа, ни Ору
Страшно хотелось пить. Но напиться из реки, в которой все еще мокла пара разбойничьих тел, я побрезговал.
Всего двое? Мне казалось, что своими молниями и перебил не меньше полусотни…
Я подтащил одного из разбойников к берегу. Перевернул на спину; Вилка. Теперь, после смерти, ему можно было дать лет семнадцать.
Сова-сова…
Я вдруг понял, что мне холодно. Что я провонял дымом, что я почти наг, что я убийца, что я неудачник; увиденный ночным зрением, дымился коричневый лес, смотрел в небо мертвый парнишка у моих ног, а в темно-бежевом песке тут и там виднелись камушки-самоцветы с глазами и мордами, моя разграбленная коллекция…
Я стал собирать их. Не зная, зачем.
— Хорт, мы с господином зи Горофом нашли общий язык, — сказала Ора за моей спиной.
Я не обернулся. Камушки находились легко, будто сами просились мне в руки; они были здесь почти все… Нет, совершенно все, до одного. Странно, я ведь сам видел, как разбойники рассовывали их по карманам, по кошелькам, кое-кто за голенище сунул…
Моей одежды не было на берегу. Зато валялись два чужих сапога — обе левых.
— Вы слышите, Хорт? История с Агеем полностью разъяснилась. Господин зи Гороф больше не держит на нас зла…
Я выпрямился, держа в горстях два десятка цветных камушков. Мне просто некуда было их спрятать; стоя перед Орой и Горофом, я понял вдруг, что чувство наготы владеет мной не потому, что я раздет.
Я ощущал себя голым, потому что со мной не было Кары.
— Да, каждый из этих камней — магическая вещь с собственной историей и собственным назначением…
— Догадались и без вас, — грубо сказал я.
— Хорт, не стоит так себя вести, — предложила Ора.
— Не стоит давать мне советы, — отозвался я еще более грубо.
Март зи Гороф усмехнулся.
Моя Кара была все еще при нем. В сумке, закинутой за спину; оба клапана были прикрыты сторожевым заклинанием, но я пока и не пытался отнять заклинание силой.
Такая попытка была чревата поражением.
Пока.
Мы шли через ночной лес — увиденный ночным зрением, он казался мне чужим, враждебным, лилово-коричневым. Я не стал создавать на себе иллюзию одежды — это было своеобразным вызовом, все мы маги, мол, чего стыдиться? А потому и спутница моя, и спутник были вынуждены терпеть рядом с собой полуголого босого мужчину.
И они, надо сказать, терпели меня с достоинством.
— Так вот, — назидательно продолжал зи Гороф. — Эти камни имеют ценность как по отдельности, так и все вместе… Эти камни остаются орудием того, кто их создал.
Он замолчал, ожидая вопроса.
Я не открывал рта; мне казалось, что колючие шишки и выпуклые корешки сбежались со всего леса на встречу с моими нежными, не привыкшими к босоногим прогулкам ступнями. Цветные камушки, завернутые в Орин носовой платок, бились о бедро при каждом шаге.