Шрифт:
Магазин игрушек
Жил был во времена не столь давние, да и не столь недалекие один мужичок. Иваном его звали. Вроде обычный человек, а вроде и нет. И дело все в том, что был он мастером. Мастером мастерить игрушки. А игрушки его были – всем на загляденье! Как живые! Вот, кажется, сойдут они сейчас с полок и пойдут гулять по улицам – не отличишь от людей настоящих. Раве что, ростом. Все они были, в основном, из дерева, да и из материалов разных подсобных - тряпок, жестяных банок, метелок, да щеток, рухляди разной. Мастер он был большой. Так и не мудрено – все в его роду были мастерами. И отец, и дед, и прадед, и прапрапрапрадед. И жили они, получается, в самом центре одного очччень большого города. То есть, конечно, в те времена это была слобода, окраина, а теперь, вишь – центр. Да и дом его был какой-то сказочный. Весь из дерева, в два этажа, на крыше – флюгер диковинный – не то петух, не то дракон золотой с черным, как смола, огромным клювом, из трубы кверх ногами торчал трубочист со щеткой, а над входом – древний герб города - грозный всадник с огромным сверкающим копьем вот-вот вонзит его в чудище заморское. Народу всегда у его дома – полным-полно! И свои, и туристы, и просто зеваки. Сам хозяин-то появлялся на людях редко – все работал. Да и не любил он похвальбы,
Игрушки свои он продавал за гроши и не жалел. Говорил всегда, что главное – чтобы людям радость приносили. Вот так и жили они, не горевали, да и звезд с неба не хватали.
И надо ж было в то время, чтоб на дом его глаз положил один купец-бизнесмен. Игнатом звали. Не давал ему покоя этот сказочный домик в центре, все он себя в нем видел – как сидит он посреди комнаты за круглым столом, да за огромным самоваром, со своим купеческим семейством – женой, бабой скверной да горластой, да детишками-плохишами, сопливыми, да противными. Все в отца родного. Пьют они чай из блюдечек золотых, да вприкуску с пряниками печатными заморскими. А вокруг него слуги крутятся, бегают, мелькают, угодить стараются. И сам он одет по-модному, по заграничному, ярко да броско, аки петух гамбургский, все его уважают, да боятся, поскольку денег у него – великое множество. Вот это жизнь! Надоело ему уже жить в пригороде, да в квартирах многочисленных бетонных да кирпичных. А тут дерево, экология! Модно. Да и сколь уже веков, дому этому – и не сосчитать! Все обзавидуются. Вот и решил он этот дом у Ивана купить. Пришел он однажды к нему, весь такой важный да неприступный. Продай, говорит, свою халупу. А я тебе за нее денежек дам. Иван человеком был скромным, да вежливым. Вот, он ему вежливо и говорит:
– Спасибо, мил человек, да только не продается этот дом. Здесь веками мои предки жили, во и я хочу с Аннушкой, приемной дочкой моей, жить здесь до смерти, да и оставить его своим внукам.
– Да знаешь ли ты, быдло деревенское, с кем говоришь? Да я тебя в порошок сотру, мокрого места не останется! Я ВСЕ могу купить! И тебя, и выкормыша твоего, и всю округу! – взревел Игнат
– Ну, вот и покупай округу, только нас не рожь, - спокойно ответил Иван, развернулся, да и пошел прочь.
Кровь хлынула к лицу Игната! Никто еще не осмеливался говорить с ним таким спокойным тоном, как с ровней, да еще и отказывать!
– Ты даже не понимаешь, как быстро ты об этом пожалеешь! – прошипел он и выскочил из дома.
Не много времени прошло, как слетелись к дому и юристы, и адвокаты, и люди какие-то важные в черных костюмах и очках. Полиция тоже не отстала. Да не для того, чтобы защитить простой люд от произвола, а дабы отобрать у Ивана последнее жилье его старинное. Затаскали его, бедного, по судам да следователям. Всем своим черным миром шили ему черное дело. И, таки, сшили! Не прошло и двух месяцев, как объявили ему официально, что сей особняк занимает он незаконно, и требуется ему в двухнедельный срок его покинуть. Игнат потирал руки, раздавая взятки чиновникам и готовясь обживать долгожданную покупку. Выжидал, как паук, нежась в своей липкой паутине.
Что делать? Начал Иван собирать вещи свои, да распродавать игрушки, коих в доме было великое множество. Да не успел. От всех своих страшных злоключений не выдержало его доброе сердце, не приняло, да не выдержало обид незаслуженных, и остановилось… Хоронили Ивана всем миром, честь по чести, с цветами, да музыкой. Народ нес за ним куклы его чудные, бабки заливались слезами, мужики тяжело вздыхали. Кто ж теперь позаботится о сироте-Аннушке, где ж она жить-то будет? Нашлись, конечно, добрые люди, предлагали и помощь, и кров, да только отказывалась она от всего. Только молчала. Время, конечно, еще было решить, где и как жить, так что народ немного успокоился и разошелся по домам. Игнату же было невмоготу, не мог он терпеть еще целых две недели, так и хотелось ему уже заселиться в дом заветный, навести там свои порядки. Замучили его сны цветные, где видел он всю ту же картину. Сидит он за самоваром с женушкой своей, да детьми, пьют чай из блюдечек, да поглядывают в окно. Ах, какой же оттуда вид на город! Загляденье просто! Эхххх! Когда же, черт возьми, пройдут эти ненавистные недели? Ну очень хочется посмотреть, что же там внутри! Хоть одним глазком! Была не была! Схожу ка я туда один, втихаря, чтобы никто не узнал. Выманю девчонку, а сам шмыг – и посмотрю, что же там такое творится! Сказано – сделано. Аннушке под вечер сказали, что вызывают снова на допрос в полицию, а Игнат – в дом чужой. Как зашел он в прихожую, так и остолбенел. Ах, какая же красота! Вся огромная комната как бы сияла от поделок старого мастера. Огромная люстра оказалась пером жар-птицы. А какой же чудный свет давала она! Ах! Все, что было доступно глазу, все, все было сделано из дерева, да с такой любовью и искусно, что ни в одной сказке не встретишь. Идет он дальше по комнатам, восхищается! Одна комната на другую не похожа, все как будто бы из сказки, каких только человечков, зверей, да сказочных персонажей тут не встретишь! Да, голова был Иван! Зря только кобелился, может и пожил бы еще. А так корми теперь червей кладбищенских на погосте! Так тебе и надо, дурачина упертый! Ходит Игнат, и сердце его радостью наполняется. Скоро, очень скоро все это будет ЕГО! Все просто умрут от зависти! И устроит он для друзей и недругов своих состоятельных умопомрачительный прием, бал, дабы все видеть могли, кто такой стал Игнат, и как широко он умеет жить!
Тем временем подходит он к русской печке, отодвигает занавеску и… о Господи! Да там же целый город, целый мир! Правда, такой маленький, игрушечный, что зайти туда нет никакой возможности. Просунул он голову как мог дальше, да не разглядеть ничего вдалеке. Что же делать? Оглянулся он по сторонам. Ничего такого нет в комнате. Только вот яблоко лежит на тарелке расписной. Какое, однако, красное и аппетитное! А душистое какое!
– А кто это нам попался сегодня? – Игнат вскинул голову и увидел прямо перед собой на ветке дерева … Русалку. Господи, да не привиделось ли мне все это? – успел подумать он, но смог только просипеть: - Помогите!
– Ишь ты, какой хитрый – в честь чего это я должна тебе помогать? – Русалка надула пухлые губки и отвернулась.
– Оз..оз…озолочу, - из последних сил булькнул Игнат, понимая, что силы покидают его.
– Интересно, интересно, - Русалка снова повернулась к нему. – Ну, предположим, мне твое золото в лесу ни к чему. А вот, если бы ты… - она рассуждала так спокойно, будто бы перед ней не человек тонул, а лягушка.
– Так вот, я и думаю, - не спеша продолжала рассуждать Русалка. – Выручу я тебя только, если пообещаешь выпросить у Бабы Яги для меня человеческие ножки. Да чтоб были точеные, белые и красивые. Да, вот и еще. Размер должен быть не больше 36-го. Больше будет не красиво. Правда ведь? Да и с моей фигурой будет гармонировать. Второй век уже прошу у нее, не дает, старая карга, зажала, как будто для себя держит. Дефицит, говорит, типа много нас таких, русалок. А я ведь одна красивая, другой такой не найдешь. Посмотри! – Она стала вертеться на ветке из стороны в сторону, пока не соскользнула в воду. Вынырнув прямо перед глазами Игната, она уставилась в них своими огромными рыбьими глазищами.
– Ну так как?
– Все…все… все…
– Да что «все»? Все мне надо. Мне ноги нужны! — уже пробасила она ему в ухо.
– Достану, добуду… спаси… - рот Игната уже не мог вымолвить ни слова, так как погрузился в воду.
– Ой, так я тебе и поверила, - плеснула русалка хвостом по воде. – Да ладно уж, в этот раз поверю, черт с тобой! Только смотри, обманешь – живым отсюда не выйдешь! – глаза ее стали страшными, отвратительно красного цвета с синими прожилками. В том же момент, она еще раз плеснула огромным рыбьим хвостом по глади озера и Игнат пробкой вылетел из воды, тяжело бухнувшись на берег.
Долго ли, коротко ли просидел Игнат с Русалкой на берегу лесного озера, а сказка наша продолжается. Получил Игнат от нее наставления, как ему добраться до избушки Бабы Яги, а там уж, как он ее будет уговаривать – его дело. Дала напоследок навигатор, двинула ему хвостом под зад – и … катись ты, голуба, да без ножек девичьих не возвращайся! Вот идет Игнат, идет, умаялся весь, а навигатор его подгоняет – дескать, должен ты до захода солнца добрести до бабкиной избушки. К чему такая спешка?
– кряхтит Игнат, обливаясь потом и еле волоча ноги. Так надо – только и твердит навигатор. Ну, что тут поделаешь, приходится идти из последних сил. Темнеть уже начало, Игнат испугался, прибавил шагу. Ну вот, наконец, и огонек заветный пробивается сквозь ветви лесные. И правда, на опушке избушка. И точно, на курьих ножках, все, как в сказке. Не стал Игнат испытывать судьбу и кричать: избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом! Нет, не стал. Уж больно впечатляющие ноги у нее. Прям не куриные, а как у огромного страуса. А как даст под зад? Он вспомнил щелчок русалочьего хвоста и потер свою тыльную часть. Впечатлило. Синяк, наверное. Подкрался тихонько к двери, постучал легонько. Тишина. Спит, наверное.