Магазин воспоминаний о море
Шрифт:
Слухам, что Лиза отправилась в путь, побрив голову и переодевшись в мужчину — буддийского монаха, Евгений не верил. Три года — достаточный срок в Таиланде, чтобы знать, что за «имперсонацию» здесь дают тюремный срок. Нельзя выдавать себя за полицейского, например, — но и за монаха тоже. Женщина, пусть и иностранка, конечно, может попасть здесь в буддийский монастырь, но женщины носят там белые одежды и из монастыря просто так не выходят. Для женщины клянчить еду и кров по дороге, выдавая себя за монаха-мужчину в шафранном наряде, было делом вполне подсудным. Даже если игнорировать вопрос о святотатстве, иностранцу, который на улицах выпрашивает деньги и еду, дорога тут прямая — в отель «Иммигрэйшн», то есть в тюрьму. А если вспомнить об отсутствии паспорта…
Слух о монашестве объясняется, видимо, просто. Лиза хорошо поняла, как будет выглядеть после дня-другого пути с ее когда-то приличной прической. Поддержание прически в порядке стоило денег.
А побрить голову наголо для европейской женщины в тропиках было тогда модным и стоило всего тридцать батов, если делать это на скромной улице.
Но, несмотря на всю опытность Лизы в Таиланде, несмотря на ее естественную привычку идти всегда по теневой стороне улицы, побритая голова — и еще лоб, и нос — немедленно сгорели. И это создало Лизе множество проблем, резко замедлив ее продвижение на восток.
Иногда ее подвозили. Найти стакан чистой, действительно чистой воды можно было почти везде, и бесплатно.
Но, подходя наконец к «Белому песку» далеко на востоке от Паттаи, Лиза очень остро ощущала, что не ела уже два дня, а если вспомнить, то у нее и до того была позади целая полуголодная неделя. Правда, воду в бутылочках иногда даже давали с собой. Беспокоила сгоревшая кожа — от этого кружилась голова и наползала слабость.
И, конечно же, конечно, конечно, в «Белом песке» на морском берегу Нонны не только уже не было, она туда не приезжала никогда. Чему могло быть сколько угодно объяснений, от встретившегося мужчины и до того, что женщина, отдыхающая за свои деньги и никому не обязанная отчитываться, вообще может поменять в последний момент решение.
Но были и другие возможные объяснения.
— Наверное, не «Белый песок», а «Белые пески», — сказал ей нежно улыбающийся таец на сносном английском (который Лиза еле знала). — Часто путают. Это вон там, тот остров на горизонте. Ко Фай. Рядочек бунгало вдоль пляжа. Далеко. Лодки сейчас уйдут последние, потом бурная вода.
В общем, Лиза могла бы догадаться, что у нее к тому моменту с головой было что-то не то, например, из-за температуры или множества прочих очевидных причин.
Но она послушно пошла вниз, к лодкам, и просто на инстинкте учинила гениальный номер — затесалась в австралийскую компанию, махнув неопределенно лодочнику. Главный австралиец так и не понял, что заплатил за шестерых вместо пятерых. А лодочнику было все равно.
Лодка прыгала по волнам и тяжело шлепалась в них грудью, кружилась голова, тошнило.
И, конечно же, никакой Нонны в «Белых песках» тоже никогда не было. Лизе принесли стакан воды.
Она побрела по пляжу.
Навстречу ей шла по кромке воды юная пара — красные носы и лбы, он — заросший щетиной, в серых шортах со множеством карманов, она — в белом с блестками купальнике. Они двигались под мерное шипение прибоя. Оба голубоглазые, у мужчины чуть повисший, но еще вполне приемлемый живот. Рисунок тела его женщины — ребра, мышцы живота, тощая грудь — Лиза изучала долго, смотря на нее как на пришельца из иного мира.
Здесь, значит, был последний пляж. Дальше, за этим островом, только Камбоджа, километрах в семидесяти, по морю или суше. Паром туда не ходил, да и кому он нужен. В Камбодже, наверное, кто-то давно уже зачем-то встречает и провожает группы.
Лиза шла по пляжу, вон от деревянной веранды «Белых песков». Вот пляжу и конец, подумала она, но тут заметила, что начинается отлив, и можно обогнуть неприступный в приливное время мыс-скалу и пройти еще дальше. Улыбаясь непонятно чему, она оказалась там, за мысом, на пляже, который был последним после последнего. Чуть меньше километра белого песка. В центре его под пальмами стояли три новеньких бунгало.
Мужчину в потерявшей цвет майке Лиза, если бы у нее еще оставалось сознание, назвала бы «голландским наркоманом» — имея в виду род занятий и стиль, а не обязательно национальность (хотя иногда и ее). Пучок выгоревших волос, схваченный сзади резинкой, нос с горбинкой, светлые веселые глаза. Он делал что-то на костре. Видимо, еду.
Лиза отвернулась от него. Еда была ей неприятна.
Она не стала рассматривать подступавшие по горному склону к трем бунгало джунгли, с редкими светло-серыми перестоявшими стволами, как спички, и со старыми лианами на ветвях, как выброшенные рыболовные сети.
Вместо этого Лиза опустилась на песок и взяла в руки полузарытую раковину. Здесь была загадка. Обломок, мусор моря, такую раковину никто не возьмет и на продажу не выставит. С дыркой у края, на изломе — серая пористая масса, как мертвая кость. Но в мягкой впадине — перламутровая поверхность, отсвечивающая желтоватым жемчугом, омыть ее только морской водой — и перламутр влажно и чисто заблестит. А по этой перламутровой впадине извивается давно окаменевший тоненький след какого-то паразита, червячка — змей, дракон, динозавр? Лиза долго смотрела на эту раковину, не шевелясь.
Потом перевела взгляд на горизонт. День кончался, ложка расплавленного металла медленно, как мед, стекала в лиловатую дымку заката. Самую кромку горизонта оседлал кособокий серый силуэт кораблика, над ним вдруг поднялось идеально круглое колечко дыма, как спасательный круг.
Лиза хорошо знала, зачем там кораблик. Он на самом деле весьма велик, в момент заката он окажется ловцом кальмаров, который включит ослепительные прожекторы там же, ровно на линии горизонта, это высоко, если сидишь на песке. И тогда на этот свет из черноты начнут всплывать комки слизи со щупальцами и бессмысленными глазами.
Оставалось только отправиться в гости к этим заждавшимся чудищам, от которых все-таки, как видно, не уйти. Но Лизу не учили тонуть правильно, и вообще не учили ничему подобному. Она пожала голым плечом. Надо было просто лечь и заснуть.
Она так бы и сделала, но вдруг в голову пришла мысль — ведь сейчас отлив, ее к утру просто смоет вода.
И Лиза поползла по песку, выше, выше, примерно туда, где маячил голландский наркоман.
— О, господи, — пробормотал наркоман на чистом русском. — Скелет какой-то. Оно тут что, собирается спать?