Магеллан
Шрифт:
Плохо было и с картами. Испанское картографическое бюро не могло помочь Магеллану, так как испанцы никогда не плавали в тех морях, куда направлялась экспедиция Магеллана. Пришлось привлечь португальских эмигрантов-картографов. Карты чертили заново Магеллан, Фалейро и португальцы — отец и сын Рейнель.
С подбором команды дело обстояло еще хуже. Магеллан исходатайствовал у короля льготы для моряков своей армады. Кормчим было обещано по возвращении даровать рыцарское достоинство; всем участникам плавания обещали награды. И все же многие испанские моряки отказались идти в плавание, где командиром будет португалец. Приходилась брать малопроверенных, случайных людей. Этим воспользовался Альвареш и устроил на корабли Магеллана своих шпионов.
Сам Магеллан вел «Тринидад», кормчим на его корабле был португалец Эстебан Гомес. Этот человек был очень близок к семье Барбоса: перед отъездом он даже поручил старому Диего Барбоса наблюдение за своим имуществом.
На «Сан-Антонио» капитаном был Хуан де Картагена. Кораблем «Консепсион» командовал друг Хуана де Картагена — Гаспар де Кесада, штурманом на «Консепсионе» плыл баск Себастиан Эль-Кано. Это был еще молодой человек — в 1519 году ему было тридцать два года, но он уже отличился в сражениях в Африке и в итальянских походах. Однако позже он попал в тюрьму по обвинению в том, что нарочно погубил вверенный ему корабль. Все его добро было конфисковано. Когда его выпустили из тюрьмы, он узнал об экспедиции Магеллана и явился в Севилью предложить свои услуги.
На «Виктории» командиром был Луис де Мендоса, на «Сант-Яго» — старый друг Магеллана, заслуженный моряк, португалец Хуан Серрано [53] , плававший по восточным морям и побывавший в Бразилии. Когда выяснилось, что Фалейро не едет, главным астрономом эскадры был назначен Андрес Сан-Мартин.
Короля беспокоило, что в эскадре слишком много португальцев. Он предложил чиновникам «Casa» заменить португальцев испанцами, — во всяком случае добиться, чтобы экономы и писцы были обязательно испанцы. Магеллан протестовал, он писал королю, что у него лишь два эконома португальца, причем один — постоянный житель Севильи, а другой — его личный слуга. Что до моряков, то он нанимал лишь тех, которых рекомендовали ему штурманы. Магеллан жаловался, что моряков и так нельзя нигде найти, хотя по всем концам Испании разъезжают его вербовщики и агенты и призывают моряков принять участие в плавании. В конце концов король согласился допустить на корабли португальцев, но не более десяти-двенадцати человек.
53
Этого человека звали в Португалии Жоао Серрао. Но, перейдя на испанскую службу, он, подобно Магеллану, переделал свое имя и фамилию на испанский лад.
Однако заменить первоклассных португальских моряков было не так-то легко; несмотря на все старания «Casa», несмотря на то, что перед самым отъездом многие португальцы получили приказ остаться (в их числе были два родственника Магеллана), в плавание отправилось много португальцев. Вообще с Магелланом поехало много иностранцев: по меньшей мере тридцать семь португальцев, семнадцать итальянцев, пять фламандцев (главным образом бомбардиров), несколько немцев, англичане, негры, арабы, баски, греки, жители Азорских островов и Мадейры. Испанские моряки были набраны из разных портов и очень мало знали друг друга. Экипажи кораблей были плохо спаяны, тем более, что шпионы короля Маноэля сеяли среди участников плавания раздоры и недовольство, разрушая веру в благополучный исход путешествия.
Не меньше препятствий чинили Магеллану и чиновники «Casa». Они мешали вербовке экипажа, придирались к тем морякам, которых нанимал Магеллан. Деятельно помогал им Хуан де Картагена. Назначенный королем на место отказавшегося Фалейро вторым руководителем экспедиции, он считал, что имеет право вмешиваться во все распоряжения Магеллана. Дело доходило до открытых ссор, Магеллан и де Картагена жаловались друг на друга королю. Несогласия между Магелланом и де Картагена приводили к новым задержкам. По-прежнему интриговали португальские шпионы Жоао Мендеш в Севилье и Нуньо Рибейро в Картахене.
Португальские агенты не останавливались ни перед чем, чтобы помешать отправлению экспедиции. Несколько раз они пытались уговорить Магеллана вернуться обратно в Португалию.
Однажды вечером Магеллан сидел один в своей комнате в доме Диего Барбоса. До отъезда оставалось две недели.
Пользуясь свободным вечером, Магеллан собирал свои вещи в дорогу. В комнате было полутемно. Дверь открылась; не постучавшись, вошел высокий и статный человек в длинном плаще. Когда он подошел ближе, Магеллан узнал агента короля Маноэля — Себастиана Альвареша.
— Привет вам, сеньор капитан, — сказал весело и непринужденно Альвареш.
— И вам привет, — сухо ответил моряк.
— Вы не любезны и имеете все основания к этому, — не смущаясь, воскликнул Альвареш. — А я пришел к вам по делу, пришел, как португалец к португальцу, — добавил он.
— Что вам нужно? — все так же сухо спросил Магеллан.
— Я пришел к вам от имени короля… Еще не поздно! Вернитесь, Магеллан, и все будет забыто. Король простит вас.
— Этому не бывать, — угрюмо промолвил Магеллан. — Подманивайте другую собаку этой костью! Сейчас уже поздно пересматривать мои решения. Король Маноэль выгнал и оскорбил меня. Я связал свою судьбу с этим плаванием и назад не поверну.
— Подумайте, капитан, — тихо, но настойчиво промолвил Альвареш. — Король забудет ваши провинности, и вы будете спокойно жить в Португалии. Вы едете в море на ненадежных судах. Я осмотрел их, когда их конопатили. Я не решился бы плыть на них даже до Канарских островов. Мне достоверно известно, что у вас недоброкачественный провиант и случайная, разношерстная команда. Неужели вы надеетесь совершить на таких кораблях и с такими людьми великие открытия?..
Магеллан встал.
— Жребий мой брошен, — сказал он. — Я знаю, на что иду. Но другого способа осуществить мою задачу нет.
— Поступайте так, как находите нужным, — сказал Альвареш холодно, — но помните — впереди вас ждут многие испытания. Кто знает, быть может, вам еще не раз придется вспомнить обо мне!
Альвареш поклонился и вышел.
Когда стало ясно, что Магеллан не вернется в Португалию, агенты короля Маноэля решили пойти на последний шаг. Однажды пошел слух, будто бы на кораблях вместо испанских гербов устанавливают португальские. Впоследствии оказалось, что произошло недоразумение: щиты с испанскими гербами были сняты с корабля для ремонта, а на корабле остался герб Магеллана, который толпа приняла за португальский. Однако толпа моряков и портовых зевак чуть не растерзала Магеллана. Пока чиновники «Casa» уговаривали шумевшую толпу разойтись, Магеллан успел заметить в самой гуще высокую фигуру Себастиана Альвареша. Магеллан написал об этом королю, но ничего не изменилось. Агенты Маноэля по-прежнему безнаказанно сеяли раздоры среди членов экспедиции и натравливали на Магеллана население Севильи.
Этим дело не ограничилось. Однажды Магеллан и Дуарте Барбоса поздно вечером возвращались из гавани в Алькасар. Они поднимались в гору по узким улочкам, одна сторона которых была погружена во мрак, а другая ярко блестела под луной. Раздался тихий свист, черные тени мелькнули на повороте, сверкнули короткие шпаги.
Магеллан и Барбоса не растерялись. Прижавшись к стене на теневой стороне улицы и выхватив свои шпаги, они стали отражать удары. Схватка длилась недолго. Убийцы поняли, это им не удалось напасть врасплох. Новый свист — и тени исчезли за выступом дома. Путь был свободен.