Магеллан
Шрифт:
Дуарте с удовольствием рассказывал о своих похождениях, все кругом смеялись, а первым хохотал сам рассказчик. Но иначе отнесся к его поступку командир. На кораблях было неспокойно. Малейшее ослабление дисциплины могло повести к мятежу. И, хотя его сильно огорчало, что виновником оказался его лучший друг, Магеллан решил наказать Дуарте. Он велел заковать его в цепи на пять дней. Барбоса не пытался оправдываться. Даже с кандалами на руках и ногах он не изменил себе. По-прежнему он был в прекрасном настроении, по-прежнему в его уголке на палубе толпились слушатели, и оттуда раздавались громкие раскаты хохота.
Перед отъездом из бухты Санта-Лусия Магеллан снял Антонио де Кока, назначенного им ранее вместо арестованного Хуана де Картагена, с поста капитана «Сан-Антонио». Капитаном корабля стал племянник командира Альваро де Мескита, который до сих пор плыл на «Тринидаде» в качестве запасного.
Магеллан объяснил это перемещение тем, что нельзя совмещать в одном лице посты капитана и контролера. Но недовольные офицеры видели в назначении Альваро де Мескита желание командира поставить своего человека во главе «Сан-Антонио». Смещенный с поста капитана, Антонио де Кока примкнул к группе недовольных. Каждый из них старался сеять среди команды недовольство; исподволь распространяя тревожные слухи, и вербовал новых сторонников.
Корабли провели в бухте, где теперь стоит город Рио-де-Жанейро, тринадцать дней.
Утром 27 декабря эскадра пошла дальше.
В те дни, когда можно было попадать с корабля на корабль на лодках, кормчие вели эскадру по очереди, находясь на флагманском корабле. 28 декабря дежурным кормчим был перешедший с «Виктории» Хуан Карвайо. В этот день чуть было не произошло несчастья. Дул свежий ветер. Корабли все время относило к берегу. Море было неспокойно. Огибая скалистый мыс, Карвайо не рассчитал силы ветра и слишком круто повернул руль. Корабль понесло к берегу — туда, где пенился среди огромных черных камней прибой. Лишь находчивость кормчего Эстебана Гомеса спасла флагманский корабль. Оттолкнув растерявшегося Карвайо, Гомес всем телом налег на штурвал и крикнул, чтобы убрали почти все паруса. Корабль резко изменил курс. От толчка многие попадали, но «Тринидад» был спасен.
Потом стали дуть попутные ветры. Эскадра шла на юг, причем Магеллан все время старался не упускать землю из виду. Вновь потянулись томительные, душные дни. Скоро свежие припасы, добытые в Бразилии, были съедены, и экипажу опять пришлось перейти на сильно попорченные запасы, взятые в Испании.
На кораблях росло недовольство. Кое-кто распускал зловещие слухи о том, что провизия на исходе, что на корабли намеренно погрузили плохие продукты. Моряки стали роптать.
Ночью, когда корабли тихо скользили по спокойному морю, моряки разглядывали чужое небо. Знакомые звезды давно исчезли, ушла за горизонт Полярная звезда — надежный путеводитель в морских странствованиях. На небе сияли неведомые созвездия.
В эти ночные часы моряки часто обсуждали положение дел. Они говорили шепотом о том, что никто, кроме Магеллана и его друзей, не знает, куда плывут корабли; о том, что слишком много иноземцев взял с собой командир в плавание и всюду отдает им предпочтение, заставляя подчиняться им первоклассных испанских моряков. Пополз даже слух, будто бы Магеллан затеял всю эту экспедицию по уговору с португальским королем и собирается загубить или предать португальцам испанских моряков и корабли короля Карлоса.
Недовольные офицеры с каждым днем усиливали свою предательскую работу. Когда им приходилось ограничивать моряков в еде и питье, вводить строгости или налагать взыскания, они всячески давали понять, что делают это против своей воли, по приказу Магеллана, и что, будь они подлинными хозяевами, жизнь на кораблях была бы намного лучше.
11 января 1520 года на рассвете кормчий «Тринидада» увидел, что пустынный берег круто заворачивает на запад. Корабли замедлили ход. Капитан и кормчие съехались на «Тринидад».
Магеллан развернул карты. После долгих совещаний моряки убедились, что корабли стоят у входа в реку, которую мы называем Ла-Платой.
Магеллан сказал морякам:
— В 1515 году славный моряк Хуан де Солис поплыл на поиски того пролива, который ищем мы. Он плыл вдоль берега так же, как плыли мы, и в 1516 году добрался до этих мест. Высадившись на берег, де Солис объявил эту землю достоянием испанской короны. Но де Солис не успел исследовать окрестности: местные жители вступили в бой с высадившимися испанцами. Одним из первых пал де Солис, а презренные спутники его позорно бежали на корабли, оставив тела командира и других своих товарищей в руках врагов.
— Правда ли, что дикари тут же растерзали и съели убитого де Солиса? — спросил Альваро де Мескита. — Мне так говорили бывалые моряки в Севилье.
Магеллан ответил:
— Я знал многих участников плаваний де Солиса. Стремясь разузнать все, что могло быть полезным нам, я подолгу беседовал с ними. Они мне рассказали, что де Солис был убит странным оружием. Туземец издалека бросил два каменных шара, соединенных между собою длинным тонким ремнем. Со страшной силой обернулись шары вокруг ног де Солиса, ремень опутал его, и он упал на землю, а дикари, подбежав к нему, добили его копьями.
— Вместе с де Солисом погибло много его товарищей. Вот все, что известно про смерть этого замечательного моряка, — закончил Магеллан. — Но никто из моих собеседников никогда не говорил, что их командира съели у них на глазах.
Он помолчал и потом добавил:
— Во время стоянки в бухте Санта-Лусия многие забыли дисциплину. Судьба де Солиса должна служить нам предостережением. Мы попали в места дикие и опасные. Надо, чтобы все были осторожней. Надо запретить морякам сходить на берег в одиночку или небольшими группами. Придется посылать за водой и дровами вооруженные отряды. Пока одни будут работать, другие должны их охранять.
Капитаны разъехались на свои корабли, с тем чтобы к полудню двинуться далее в устье реки. Но внезапно налетела буря. Темные тучи скрыли берег из виду. Забарабанил косой дождь. Сильный шквалистый ветер погнал корабли обратно на север. Буря длилась до глубокой ночи. С большим трудом удалось закрепить якоря.
Утром, когда ветер стих, корабли снова подошли к берегу.
Берег был песчаный и низменный. Лишь вдалеке возвышались три холма. Моряки сначала приняли их за острова, потому что серый берег издали казался водной поверхностью. Самый высокий холм моряки назвали «Монте Види», — теперь там стоит столица Уругвая, город Монтевидео.