Магеллан
Шрифт:
После благодарственной молитвы д’Альмейда разрешил своим людям ограбить город, но запретил поджоги. Все награбленное сносили в два специально отведенных дома у гавани. Набралось много продовольствия, тканей, золота, серебра, жемчуга и драгоценных камней, но владельцы, очевидно, успели унести часть своего добра в лесные дебри.
Вечером д’Альмейда посвятил наиболее отличившихся молодых воинов в рыцари. В тот же день стали строить крепость у гавани. Вокруг нее благодаря множеству снесенных домов образовалось пустое пространство, которое должно было помешать внезапному нападению. Камни и бревна из разрушенных домов пошли на сооружение стен и башен крепости.
Узнав, что Магомед Аргун скрывается с полуторатысячным войском неподалеку от города, д’Альмейда предложил ему заключить мир, с тем чтобы эмир Ибрагим был объявлен низложенным, повелителем Килоа стал Магомед Аргун, а население возвратилось в город. Всем гарантировалась безопасность. Мир был заключен 26 июля. Повелитель Килоа сделался данником короля Маноэля.
Новый эмир торжественно проехал по городу на богато убранном коне, подаренном ему португальским адмиралом. Впереди шел гренадский еврей Гаспар да Гама. Этого человека Васко да Гама захватил в плен во время своего первого плавания и привез в Португалию. В Лиссабоне гренадец крестился и принял имя Гаспара да Гамы и теперь сопровождал д’Альмейду в качестве переводчика. Выступая впереди Нового эмира, Гаспар Да Гама кричал по-арабски: «Именем короля Маноэля португальского, подданными которого вы являетесь! Вот ваш повелитель, его должны вы слушаться!»
Магомед Аргун проехал по городу к строившейся крепости, и здесь д’Альмейда короновал его золотой короной. Но после церемонии корону вновь бережно спрятали в каюту командира эскадры. Корона эта могла понадобиться и в дальнейшем.
Новый эмир прислал рабочих и припасы; строительство крепости пошло еще быстрее, и 9 августа крепость была готова. Трехэтажная цитадель из огромных камней была окружена стенами и башнями с амбразурами. В крепости были построены фактория, склады провизии и боевых припасов и квартиры для ста шестидесяти бойцов. Д’Альмейда озаботился, чтобы крепость легко сообщалась с гаванью. Старому адмиралу Килоа очень нравилась. Он писал королю, что «якорная стоянка в Килоа — лучшая в мире, ландшафт — самый прелестный, какой только может быть», и с гордостью добавлял: «Я отдал бы два года жизни, только бы ваше величество могло видеть эту крепость. Она достаточно сильна, чтобы в ней можно было обороняться от самого короля Франции».
Пока строили крепость, шел ремонт кораблей, пополнялись запасы провизии. 9 августа, оставив в Килоа каравеллу, одну из бригантин, привезенных в разобранном виде, и восемьдесят человек гарнизона в крепости, д’Альмейда поплыл в Момбасу.
Франсиско д’Альмейда. Рисунок в португальской рукописи XVI века (Британский музей).
Через пять дней армада португальского короля развернулась на внешнем рейде Момбасы. Как и Килоа, Момбаса была расположена на острове. С кораблей видны были плоские крыши, много пальм, поля сахарного тростника, невысокая стена, защищавшая город от нападений негров.
Здесь д’Альмейда решил не терять времени даром и захватить внезапным ударом город. Но португальцы встретили неожиданный отпор. Со стен крепости их обстреляли из бомбард, снятых арабами с португальского корабля, сгоревшего недалеко от Момбасы в 1501 году.
Ночью португальцы подъехали к берегу, чтобы «добыть языка». Поехал и Магеллан. Все было тихо, но, когда лодка подошла к стенам города, с башни кто-то закричал на чистом португальском языке: «Эй вы, собаки, жрущие свинину, если ступите на берег, вас разрубят на куски! Момбаса не Килоа! Не думайте, что вы и здесь легко найдете кур для еды! У нас все готово к бою».
«Кто ты?» спросили с португальской лодки.
Кричавший с башни ответил, что он португалец, дезертировавший в 1502 году с португальского корабля и принявший мусульманство. Тогда португальцы предложили дезертиру вернуться к своим, обещая от имени д’Альмейды помилование. Тот отказался наотрез.
Все-таки португальцам удалось захватить одного из жителей города. Это был евнух из дворца султана. Узнав от него все, что было нужно, о силах противника, адмирал назначил на 15 августа штурм. Вновь он разделил отряд на две части. Португальские отряды должны были напасть на город с двух сторон. Перед высадкой д’Альмейда обещал отдать город своим людям на разграбление.
На рассвете отряды старого д’Альмейды и его сына подошли к берегу, и по сигналу, данному выстрелом из пушки с «Сао-Херонимуша», португальцы начали бой. Магеллан опять сражался в отряде дом Лоренсо. Португальцы боготворили смелого, рыцарски благородного и искусного в боях юношу.
Старый адмирал со своим отрядом сравнительно легко пробился ко дворцу. Султан бежал из города.
Отряду дом Лоренсо пришлось гораздо тяжелее. Здесь португальцы принуждены были подниматься по крутому каменистому откосу, застроенному домами. Их осыпали метательными копьями, стрелами и камнями, обливали кипящей водой. Ветер гнал им в лицо дым из горевших домов. Защитники города отстаивали каждую улочку. В бою принимали участие женщины и даже дети. Португальцы продвигались вперед очень медленно. Многие были ранены. Все страдали от жажды и жары.
Сопротивление все время возрастало, и португальцы остановились. Но в это время они увидели, как над дворцом султана взвилось белое знамя с крестом.
«Португалия побеждает!» закричали бойцы.
С новыми силами они бросились в бой. В то же время старый д’Альмейда ударил в тыл арабам, сражавшимся с отрядом его сына. Защитники города были разбиты. Потери португальцев оказались очень незначительными.
Очистив город от войск султана, д’Альмейда дал сигнал к грабежу. Солдаты и моряки рассыпались по городу, грабя и убивая.
Очень долго португальцы не находили почти ничего ценного в покинутых домах. Д’Альмейда решил было, что жители Момбасы успели заблаговременно вывезти все ценное из города. Но на закате к нему прибежал запыхавшийся солдат. Забравшись в один из арабских домов и не найдя там никакой добычи, он с досадой ударил копьем в стену. Но копье застряло в дыре. Удивленный солдат осмотрел стену и нашел тщательно замурованную комнату, наполненную тканями, золотом, серебром и дорогой посудой.
Оказывается, жители Момбасы, чтобы уберечь свое добро во время частых нападений негритянских племен, устроили такие тайники в очень многих домах. Узнав об этом, д’Альмейда приказал вновь обыскать весь город и тщательно исследовать все стены домов. Но люди его так устали, что грабеж отложили до следующего дня. 16-го победители собрали огромную добычу: персидские ковры, тонкие индийские ткани, дорогую парчу, изделия из золота, серебра и слоновой кости.
Вечером все португальцы покинули город, взяв с собой большое количество пленных для работы на галерах и бригантинах.
Один из немцев, плывших с товарами в Индию, писал в своем дневнике: «Не успели христиане покинуть город в одни ворота, как мавры вошли в город с противоположной стороны, чтобы лицезреть свое несчастье. На улицах и в домах валялось множество убитых; говорили, что их было более тысячи пятисот человек».
Султан Момбасы писал повелителю Малинди: «Бог хранит тебя, Саид Али! Я извещаю тебя, что сюда явилось в пылании пламени большое войско. Оно напало на мой город с такой мощью и жестокостью, что никому не даровало жизни — ни мужчине, ни женщине, ни юному, ни седому, ни даже ребенку, как бы мал он ни был. Спаслись лишь те, которые бежали от их ярости. Они убивали и сжигали не только людей, но даже птиц с неба сбивали выстрелами на землю. Вонь от трупов в моем городе так сильна, что я не решаюсь туда показываться. Нельзя даже передать тебе, какое множество сокровищ увезли они с собой из этого города. Я сообщаю тебе все эти печальные вести для того, чтобы ты остерегался».