Магические Перпендикуляры 3. Драгуны специального назначения
Шрифт:
– А я, Дмитрий Саныч, вот чего думаю, – огладив бороду, проговорил Крикунов старший. – А чагой-то токмо одним почётным прибавимся? Нешто Андрей Иваныч наш не заслужил, чтобы и его?
– Да! – решительно поддержал вопрос Макарыч.
На Ватулина уставилась дюжина пар глаз. Ну, или почти дюжина. Тот обвёл нас всех взглядом, пристально посмотрел на меня, а потом ответил как бы всем сразу:
– Об нём про дворянство хлопотать намерен.
Вздох восхищения прокатился по комнате. А Ватулин уточнил:
– Только не сейчас. Вот оружие новое Его Светлости представлю, там и поглядим. А то, ну как, не глянется оно ему.
– Да как же не глянется?! – искренне удивился Сметанин, уже успевший оценить новинку. – Разве такое может не глянуться?
– Ты, Димка, молод ещё! – строго заявил комбат. – Всякое бывает. Не в тот момент подойдёшь, или ещё чего. Вот и не глянется!
– А чего ещё-то? – недоумевал подпоручик.
– А вот чего, – наставительно произнёс Щавелёв. – Ну как, осечка выйдет. Оружие оно знаешь, брат, иной раз и подвести может.
– Да не-е-ет, Ваше Высокоблагородие, ну, какая может осечка выйти?! Да, я сам стрелял из него, это ж… – Сметанин аж чуть не задохнулся, пытаясь подобрать слова. – Это ж чудо, а не ружьё!
Слышать такое, несомненно, лестно, но наш комбат был, безусловно, прав, и я решил вмешаться:
– Нет-нет, Дима, с любым оружием осечки случаются. Патрон перекосит, или ещё что. Да и сам патрон плохим оказаться может, порох отсыреет, гильза замнётся, да мало ли.
Сметанин погрустнел, образовалась неловкая пауза. И тут, уж не знаю насколько удачно, но Синюхин резко поменял тему:
– Андрей, а ты сухие пайки господам офицерам показывал?
Я отрицательно помотал головой.
– А вот и зря! Право слово, господа, замечательнейшая вещь, я вам доложу. Нет ли у тебя тут ещё одного?
– Есть, – сказал я и пошёл за пайками.
Часть посуды со стола пришлось убрать, но Татьяна справилась быстро. Одну коробку не смотря на протесты, связанные с её «красотой» (красотой картинок), я безжалостно распотрошил: подумаешь, картон пожалели. Содержимое разложил тут же. Синюхин, который в прошлый раз попробовал почти всё, очень живо комментировал, на мой взгляд, излишне эмоционально жестикулируя при этом.
Каждый желал попробовать диковинных кушаний в невиданной упаковке. На всех содержимого одного пайка, конечно же, не хватило. Пришлось открывать второй. Концентрат фруктового напитка поразил присутствующих. Как это? Порошок сыплешь в обычную воду, и тут такое!
Действие портативной горелки пришлось демонстрировать тут же на столе. И спички, и сухой спирт произвели неизгладимые впечатления. Но сильнее всего гости удивились предназначению этих чудес. Никак у них в головах не укладывалось, что такое применяется не для чего-то незаурядного, а для банального прокормления бойцов, пусть даже и специального назначения, но в простом походе. Это не просто расточительство, это… Просто слов нет!
– Для батальонных командиров, ещё куда ни шло, – произнёс красный от возмущения Ватулин. – Но уже даже ротным, и тем не по чину такое пиршество. Ты, Кукушкин, ошалел что ли, на простых драгунов эдакие яства переводить? Это ж какие деньжищи?!
Ясно. Не поддержит полковник начинание.
– Андрей Иванович, – обратилась ко мне мать Ефрема. – А где эдакие шкатулочки прикупить можно?
– Да! – тут же поддержал супругу Крикунов старший. – Я бы вот и себе бы дюжину другую заимел, да и продавал бы с прибылью в ту же Сызрань. Ну, и в Казань опять же.
Пока я прикидывал возможный экономический эффект от поставок сюда сухих пайков из будущего, Сметанин задал ещё более неудобный вопрос:
– А ружья двуствольные, они откуда?
Оказалось, что это интересовало не только его. На разные лады все присутствующие начали допытываться «откуда дровишки?» Ну, и вот как им ответить?
– Господа, пока я не могу раскрыть вам эту тайну, – на большее у меня сейчас фантазии не хватило.
– Темнишь ты чего-то, – беззлобно произнёс Крикунов старший. – Ровно как с чужими. Словно бы мы иноземцы какие для тебя.
– А Савелий Михалыч, тот тебя и вовсе за лазутчика принял, – подхватил тему Щавелёв. – Вроде бы по-русски говоришь, говорит, а вроде, как и нет, по-другому как-то. Не по-нашему. Артикля говорит, не знаешь. Да я сам замечал. Одежда опять же, обувка. Подозревает тебя подполковник.
– Это он зря! – ответил комбату Синюхин. – Андрей у меня на глазах семерых шуралеев перебил! Да с полсотни ещё прогнал!
– Ишь ты! – на разные лады зашушукались гражданские, которые в большинстве своём про боестолкновение у Долгой Дубравы слышали только краем уха.
– Я уж не говорю, как он меня спас, – добавил Спиридоныч.
– А Арефьев говорит, мол, нарочно хорошим и добрым прикидывался. Лазутчики, говорит, они завсегда так-то, – продолжил комбат.
– Да плевать! – вмешался Ватулин. – Ну, и что с того, что Арефьеву чего-то там примерещилось? Он ему сразу не глянулся. А по мне так ежели человек на нашей стороне воюет, значит, никакой он не лазутчик, а самый что ни наесть свой!
За эти слова я полковнику был бесконечно благодарен. Хотя, личная неприязнь ко мне его заместителя – это проблема, и её надо как-то решать.
Ватулин между тем повернулся ко мне и произнёс:
– Только ты, Андрей, понимать должен, про то, что, откуда и куда, корпусному командиру я доложить обязан. Сегодня да завтра посекретничать может и получится, а только потом всё одно сказать придётся. И это если ему кто другой поперёд меня не доложит. Тут уж не взыщи, – он развёл руками. – Тут уж и с меня три шкуры спустить могут, как если чего не так.
Это я тоже понимал: доброхоты и стукачи, они ведь везде найдутся. Приоткрыть завесу тайны, хотя бы частично потребуется обязательно. Допустим, Спиридонычу довериться можно. А Ватулину? А Ватулину нужно, потому как решает здесь всё не Синюхин, а именно что полковник. Как это сделать, я потом придумаю, но от меня ответа всё ещё ждут здесь и сейчас. Не столь настойчиво уже, но тем не менее.