Магические узы

Ефиминюк Марина Владимировна

– Мне это даже начинает нравиться, - попыталась пошутить я, и Ветров старший только покачал головой. Док же подхватил со всей возможной страстью, пытаясь доказать, что просчет в колдовстве не такой уж категоричный:

– Ведушка, может, тебе по природе не дано быть мужчиной, вот, и вышел тролль?

– Гоблин!
– выдохнул Стриж, взорвавшись новым приступом смеха.

И тогда я прочувствовала еще один сказочно удобный талант новоприобретенного тела. Огромные уши сами собой вытянулись, как у гончей, и слух уловил далекие шаги по деревян-ному настилу на улице. Под чьей-то

ногой скрипнула половица, и хлесткий удар, как хлыстом, прошелся по гладким доскам.

– У нас гости… - непроизвольно выдохнула я, и веселость моментально испарилась из номера постоялого двора.

Ровно в этот момент дверь распахнулась от мощного удара, и черный прямоугольник за-полнила широкоплечая фигура аггела с повязкой, скрывавшей вытекший глаз, на красном, буд-то спелая смородина, лице.

Мгновенно Ратмир спрятал меня за спину, скрывая от взора неожиданных визитеров. Комната заполнилась движением, и в ней появилось слишком много народа. Сверкнули в туск-лом отблеске светового шара самострелы. Док охнул, заломленный свирепым противником. Стриж замер под направленным дулом оружия. Я испуганно схватилась за футболку Ратмира, и предательские уши мелко задрожали, выдавая ужас.

Златоцвет перешагнул через порог по-королевски, презрительно окинув комнатку брезгливым взором, и беспощадная свита, желавшая нашей крови, едва не согнулась в поклоне.

– Ну и дыра, - протянул маг. Его красота казалась вызывающей, противоестественной. Густые волосы блестели, а дорогой костюм с черным похоронным галстуком идеально сидел на худощавой фигуре.
– Ты бы мог найти убежище посолиднее, Ветров.

– Господин Златоцвет Остров. Зачем явился?
– процедил тот. Он весь напрягся, словно пантера, приготовившаяся к прыжку.

– Не терял бы время, но мне нужна твоя барышня, - на губах Златоцвета зазмеилась улыбка и, выказывая пугающую осведомленность нашими делами, добавил: - Живая. Или я опоздал?

Выразительные глаза сощурились, и в них проявилась истинная отталкивающая сущ-ность человека, готового на любую подлость, лишь бы достигнуть цели. Он жаждал браслеты и был уверен, что завладеет ими.

– Здесь есть лишние уши, - отозвался Ратмир и, схватив меня за руку, вытолкнул на се-редку комнаты, но прежде я почувствовала, как в тут же затопорщившийся карман незаметно скользнул зеркальный коммуникатор. От страха огромные уши теперь не просто тряслись, а ходили ходуном, взлохмачивая волосы.

Златоцвета перекосило от омерзения, лишь только он скользнул по мне колючим взо-ром. Аггел с повязкой на глазу, именно тот, кого я обезобразила собственными руками, сцапал меня в мгновение ока, даже заметить не успела, так быстро он двигался. Из груди вырвался ис-пуганный вздох, но Ратмир оставался совершенно спокойным.

– Ветров, а ты, я смотрю, не гнушаешься компанией гоблинов?
– фыркнул Златоцвет неприязненно.

– Они услужливые информаторы, - последовал ответ.

Воздух в номере сгущался и вибрировал от всеобщего озверения. От аггела, намертво вцепившегося в мое плечо, отчего становилось больно ключице, шел противоестественный жар. Его тело горело даже сильнее, чем у любого из братьев

Ветровых. Наверное, потому что печать больше не сдерживала магические потоки в крови.

Златоцвет с вкрадчивой улыбочкой на устах изогнул светлые брови и медленно, чувст-вуя себя хозяином положения, подошел ко мне.

– Страшно, уродец?
– тихо вопросил он, вероятно, не веря ни единому слову, произне-сенному Ратмиром. Он щелкнул по моему огромному уху, и я непроизвольно вздрогнула, за-жмурившись. Аггел сильнее сжал плечо, и длинный рукав моей рубахи едва приподнялся, от-крывая тонкую серебристую полоску браслета. Меня бросило в жар. Чтобы спрятать украше-ние, я резко дернула рукой и прикусила, прекрасно осознавая, что стоит хотя бы пискнуть, как наш общий секрет откроется. Женский голос, в отличие от облика, никуда не исчез.

– Остров, отпусти его, он здесь лишний, - быстро произнес Стриж, и златовласый муж-чина резко оглянулся к распростертому на каменном ложе раненному парню.

– Ба! Ты жив, мальчик, - он осклабился.
– Вот уж точно аггелы живучие, даже такие, как вы двое.

Я судорожно сглотнула пересохшее горло и едва подавила желание с упоением обкусать ноготь, чтобы справиться с нервическим припадком. Уши шевелились, как проклятые.

– Убирайся, - небрежно махнул рукой Златоцвет в мою сторону, - от этих тварей все равно правды не дождешься.

Аггел с силой оттолкнул меня по направлению к двери, и непроизвольно я едва не шлепнулась на пол, хорошенько столкнувшись со Златом. От неожиданности Остров отпрянул, как будто его пытались замарать, и фыркнул. Ровно через мгновение я, словно пробка из бу-тылки, вылетела на настил и перекувырнулась через голову, едва не свернув себе шею. Яростно хлопнула дверь номера, и меня накрыло темнотой, с которой не справлялись маленькие свет-лячки в стеклянных фонариках, расставленных на широких перилах.

Прочь! Босая, как была, я бежала изо всех сил, задыхаясь и мучаясь от боли в боку. Под-ворье осталось за спиной, перед глазами запрыгал извилистый лабиринт густого можжевельни-ка, ведущего к воротам постоялого двора. Мелкие камушки кололи заледеневшие ступни, но что такое боль по сравнению со спасением? Темнота ослепляла, и я едва не влетела в резко вильнувшие заросли. Внезапно сверкнула ослепительная вспышка от фар автокара, все-таки заставляя меня кубарем закатиться в колючие кусты. Выбираясь, я оставила на ветках прилич-ный клок от рубахи, и выскочила на неосвещенный тракт, совершенно не понимая, в какую сторону кинуться.

Ночное небо с полной луной давило на землю, и звезды казались очень большими и хо-лодными. Вдалеке сверкали огни моста, с другой стороны едва мерцали уличные фонари ма-ленького островного квартала. Поколебавшись еще мгновение, я припустила к жилым улицам.

* * *

Через полчаса в воняющем табачным дымом и брагой кабаке я неуютно ерзала на дере-вянной лавке за столом с липкой столешницей и внимала стрекоту до икоты пьяного гоблина, похожего на меня, как брат близнец. Он говорил и говорил на непонятном языке, прихлебывая из глиняного стакана сладкое вино, и чмокал влажными губами.