Магический круг
Шрифт:
— Я готов ответить на любые твои вопросы, рассказать все, что знаю сам. Но скоро уже утро, и хотя наша встреча с Зоей назначена на одиннадцать часов, должен признаться, что хотел бы провести хотя бы часть этой ночи так, чтобы загладить все причиненные тебе неприятности. — Он усмехнулся и добавил: — Не говоря уже о том, чего стоила мне неделя одиноких ночевок в русских казармах!
Мы пошли по набережной, где опушенные дымкой новой листвы каштаны подсвечивались снизу слабыми лучами света, походившими на ползущих вверх молочных гусениц. Воздух дышал весенней свежестью, наполняя меня таким умиротворением, что я невольно перестала сердиться.
— Почему бы тебе подробнее не остановиться на России? — предложила я.
— Прежде всего, — начал Вольфганг, вновь завладевая моей рукой, — вероятно, ты, как и я, сочла странным, что за все время нашего пребывания в Советском Союзе, несмотря на продолжительные совещания на темы безопасности и надежного захоронения ядерных отходов, не было ни единого упоминания об «аварии» в Кыштыме?
Насколько нам было известно, Кыштымскую катастрофу 1957 года вызвала свалка ядерных отходов, уподобившаяся неуправляемому действующему реактору и загрязнившая около четырехсот квадратных миль — грубо говоря, это размеры Манхэттена, Джерси-сити, Бруклина, Йонкерса, Бронкса и Квинса, то есть района со стопятидесятитысячным населением.
Советы успешно скрывали эту «ошибку» почти двадцать лет, несмотря на то что им пришлось эвакуировать людей из этого района, отвести от него речное русло и закрыть все подъезды. Все выплыло наружу лишь в семидесятых годах благодаря эмигрировавшему на Запад советскому ученому. Но в новой атмосфере гласности и сотрудничества в ядерной области, когда они целую неделю с чистой совестью говорили обо всех недостатках, вопрос Кыштыма почему-то ни разу не обсуждался в наших напряженных совещаниях. Мне вдруг показалось, что Вольфганг хотел сказать о чем-то важном.
— Может, ты считаешь, что кыштымский «случай» на самом деле был не случайным? — спросила я.
Вольфганг остановился и с улыбкой посмотрел на меня в этом почти сюрреалистическом ночном освещении расцветающей парижской весны.
— Отличная догадка, — сказал он, кивнув головой. — Хотя те, кто в итоге пострадал от этого несчастья, возможно, даже не догадываются об ужасной правде. Кыштым находится на Урале, неподалеку от Екатеринбурга и Челябинска, двух городов, в которых и по сей день активно проектируют и изготовляют ядерные боеголовки и куда нас с тобой так и не пригласили, разумеется по причинам безопасности. Но что, если на самом деле в Кыштыме не было никакой мусорной свалки этих двух городов? Что, если критическая ситуация сложилась вовсе не случайно, как все полагали? Что, если вместо этого проводились запланированные эксперименты, которые вышли из-под контроля?
— Не думаешь же ты, что даже во времена самых страшных репрессий Советское правительство решилось бы провести какие-то ядерные испытания в населенной зоне? — сказала я. — Они же не полные идиоты!
— Я вовсе не имел в виду испытания ядерного оружия, — загадочно сказал Вольфганг, поглядывая на другой берег реки.
Он протянул руку к струящимся темным водам Сены.
— Более ста лет назад, — сказал он, — здесь любил купаться молодой Никола Тесла. Он прибыл в Париж из Хорватии в тысяча восемьсот восемьдесят втором году и начал работать в компании Эдисона в Париже, потом перебрался в Нью-Йорк, чтобы работать у самого Эдисона, с которым вскоре крупно поссорился. Наверняка ты знаешь, — добавил Вольфганг, когда мы продолжили нашу прогулку, — что Тесла наизобретал массу всяких полезных вещей, на которых впоследствии многие другие сделали себе имя и состояние. Он не только изобретал и проектировал, но, как правило, даже сам изготавливал такие устройства, как беспроволочные передатчики радиосигналов, усовершенствованные паровые турбины, телефонные усилители, трансатлантические линии связи, управляемые самоходные механизмы, приборы с дистанционным управлением, преобразователи солнечной энергии. И это лишь малая часть его открытий. Говорят также, что он изобрел «антигравитационные» устройства, которые обладали известными ныне свойствами сверхпроводимости, и вызывающий бурную полемику «смертельный луч», способный подбить летящий самолет посредством одного лишь звука. Ходили слухи, что ему даже удалось изменить погодные условия во время его нашумевших тайных опытов, проведенных в Колорадо-Спрингс в тысяча восемьсот девяносто девятом году.
— Я слышала эту историю, — сухо сообщила я Вольфгангу.
Тогда шли бесконечные дебаты между инженерами-экспериментаторами, которые, рекламируя сами себя, приписывали кучу всяких изобретений Тесле, включая способы воскрешения из мертвых и хождения по водам, и «концептуальными» физиками, упиравшими на то, что самоучка Тесла отвергает самые современные открытия, от теории относительности до квантовой физики. Древнее глобальное противоречие между духом и телом на новый лад.
— Но Тесла, по-моему, умер задолго до изобретения атомной бомбы, — заметила я. — И он отказывался верить в то, что можно овладеть энергией ядра, даже если удастся расщепить атом. Поэтому как ты мог представить — если я правильно тебя поняла, — что ужасное несчастье в Кыштыме в пятидесятых годах вызвано неким халтурным экспериментом в духе Теслы?
— Я не одинок в своих представлениях, — сказал Вольфганг. — Тесла стал родоначальником нового направления в науке — телегеодинамики. С ее помощью он хотел придумать источник неограниченной свободной энергии, овладев скрытыми в земле природными силами. Он полагал, что можно передавать информацию под землей по всей планете. В этой области исследований он запатентовал всего лишь несколько изобретений и, в отличие от его многочисленных открытий, не обнародовал ничего, кроме пространных описаний того, как подобные изобретения могут быть полезны. Но он всячески экспериментировал с гармониками и изобрел такие крошечные вибраторы, что их можно было носить в кармане, однако при подключении подобного вибратора к сооружениям типа Бруклинского моста или Эмпайр стейт билдинг он способен был бы в считанные минуты раскачать и разрушить их.
— Довольно темнить, — отрезала я. — Ты считаешь, что в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году Советы попытались провести управляемую цепную реакцию, стремясь активизировать силы тесловского типа, но потом у них все пошло наперекосяк? Но если Тесла ничего не написал об этом, то как они могли узнать, что надо делать?
— Я сказал только, что он ничего не опубликовал, а не то, что у него не было никаких наработок, — возразил Вольфганг. — Возможно, что такие инструкции сохранились в его бумагах, многие из которых таинственно исчезли после его смерти в Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти семи лет, и, что примечательно, исчезли именно в сорок третьем году, в разгар Второй мировой войны и гонки по разработке нового вида оружия. Но сразу после этого Гитлер сообщил своему ближайшему окружению, что немецкие ученые стоят на пороге открытия потрясающего нового «супероружия», которое поможет Германии в два счета закончить войну.
В мою голову сами собой полезли непрошеные мысли: Никола Тесла родом из Югославии, Вергилий — тоже из Триеста, Волга Драгонов, которого так окрестила Пандора, имея в виду «драконовы силы» земли, родился на Кавказе.
— Но какое все это имеет отношение к Пандоре и ее манускриптам? — спросила я, сомневаясь в собственной способности осознать эту связь даже в свете последних сведений.
Однако Вольфганг вдруг остановился как вкопанный, разглядывая сквозь стелющийся над Марсовым полем туман маячившую перед нами, как призрак, Эйфелеву башню. На ее сужающемся кверху силуэте горели неоновые буквы: «Deux Cent Ans» — «два столетия».
Боже милостивый! Я быстро глянула на Вольфганга, который вдруг расхохотался.
— Хотя я сам говорил тебе об этом на прошлой неделе, но уже успел забыть, — сказал он. — В этом году, тысяча девятьсот восемьдесят девятом, отмечается двухсотлетняя годовщина Французской революции. Но кроме того, в тысяча семьсот восемьдесят девятом году в Саксонии химик Клапрот открыл новый элемент — уран. Он назвал его в честь сделанного на восемь лет раньше открытия другого немецкого ученого, Гершеля, который вместе с сестрой обнаружил в своей английской обсерватории новую планету — Уран. Эти три события ознаменовали начало конца той старой эры, о которой упоминал твой дедушка, а Уран стали считать планетой, управляющей новой эрой — эрой Водолея. По-моему, именно с этим и связаны все манускрипты Пандоры. Ты уловила, в чем тут суть?