Магический спецкурс

Летняя Лена

В основном здесь стояли книги, созданные в мире магов, я узнавала их по характерному алфавиту, но целая полка отводилась книгам моего мира. Системы или понятного принципа, по которому их отбирали, я не нашла: пресловутый Гарри Поттер, почему-то только один том, причем третий, а не первый, соседствовал с более классическими книгами из разных стран. Причем каждая книга была на языке оригинала. Ничего странного, учитывая, что маги могли читать на любом языке благодаря артефактам-переводчикам. Фэнтези разного уровня сложности здесь перемешивалось с приключениями, историческими романами, женской сентиментальной прозой, детективами

и даже космической фантастикой. Интересно, где Норман берет подобную литературу? Он утверждает, что никогда не был за Занавесью, значит, эти книги как-то попадают сюда. Возможно, их тоже продают в столице, как и кофе?

Я взяла одну из книг, которую можно было отнести к так называемому «женскому фэнтези», и убила чтением добрых два часа. А ведь раньше такие истории казались мне скучными, потому что были далеки от моих представлений о реальной жизни.

Устав читать, я поставила книгу на место и вернулась в спальню Нормана. Он все еще лежал на спине, хотя я точно знала, что не любит так спать. Его дыхание было тяжелым, лицо иногда искажалось то ли от боли, то ли просто от каких-то неприятных ощущений. Оно оставалось бледным и блестело от пота. И все же он едва ли бодрствовал, потому что никак не прореагировал ни на мое появление, ни на то, что я села на постель.

Осторожно коснувшись его груди, снова немного подпитала силы. Он не открыл глаза, но лицо расслабилось и дыхание стало спокойнее. Зачем он так настаивал, чтобы я ушла? Если не хотел, чтобы я за ним ухаживала, пошел бы в лазарет, пусть бы все это делала медсестра.

Впрочем, я догадывалась о причинах. Ян Норман — тогда еще наследный принц Норд Сорроу — рано научился прятать свою слабость. Его отец подобного не терпел и, суда по обрывкам воспоминаний, которые Норман иногда озвучивал, старательно «ломал» младшего сына, который характером пошел не в него, а скорее в мать. Потом в его жизни были заговор и смерть родных, угроза жизни и ранняя связь с демоном, которая требовала постоянно быть сильным — сильнее демона. Норман отстаивал свое право на престол, управлял государством, плел интриги. У него просто не случилось в жизни периода, когда он мог позволить себе быть слабым. Как минимум, позволить себе демонстрировать слабость другим. Стоило ли удивляться, что он пытался скрыть ее от меня?

Убедившись, что с ним все в порядке, я снова вышла, чтобы не мешать и не разбудить неосторожным движением. Ему определенно требовался отдых.

А я отчаянно скучала. Читать учебники не хотелось, тем более что с собой были лишь те, которые требовались сегодня, а доставать что-то сквозь пространство я пока толком так и не научилась. Радовало, что завтра у нас только физическая подготовка и фехтование, а потому готовиться и не требуется.

Ища, чем заняться, я забрела в личный кабинет Нормана. Здесь на столе лежали какие-то книги и тетради. Я села в кресло, с интересом разглядывая их. Некрасивое желание заглянуть в ящики стола усилием воли пришлось подавить: я и так вторгалась на территорию, куда меня не приглашали, Норман мог этому не обрадоваться, а лазить по шкафчикам — только усугублять ситуацию.

А еще я боялась наткнуться в одном из них на портрет Роны Риддик. Мне и так хватало дурацких мыслей на ее счет.

Поэтому я предпочла изучать книги и записи. Похоже, в свободное время Норман занимался научными изысканиями по темной магии. То ли что-то писал, то ли выводил какие-то формулы. Я почти ничего не понимала: сами по себе слова знакомые, конечно, но все вместе не связывались во что-то внятное. Моих познаний в теории темного потока явно не хватало. Но все равно оказалось интересно листать тетради, читать примечания на полях. Мне было интересно все, что касалось Нормана.

Не знаю, сколько я просидела в его кабинете. Очнулась, только почувствовав взгляд. Я оторвалась от чтения и посмотрела на дверь: Норман стоял у входа, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. На нем был плотно запахнутый халат, волосы всклокочены после сна, но лицо выглядело уже лучше.

— Я думал, ты ушла, — тихо произнес он, неотрывно глядя на меня.

Я опасливо вылезла из кресла и подошла к нему, изучая выражение лица и не находя следов недовольства. Это ободрило.

— Хотела убедиться, что с тобой все будет в порядке. Как ты себя чувствуешь?

— Уже хорошо, спасибо, — он кивнул. — Думаю, демон успокоился.

— Я рада.

В кабинете повисла тишина. Норман все еще смотрел на меня, со странным, незнакомым выражением. Будто чему-то удивляясь, но я не могла понять, чем вызвано это удивление.

— Что ж, — наконец выдавила я, почему-то чувствуя себя неловко. — Тогда я, наверное, могу со спокойной совестью пойти к себе?

Мои слова почему-то прозвучали как вопрос, и Норман отрицательно качнул головой.

— Останься, пожалуйста, — его голос прозвучал непривычно тихо, как будто ему все еще было тяжело говорить. — Феерической ночи любви не обещаю, я не настолько лучше себя чувствую, но… Мне очень нужно, чтобы ты сегодня была со мной. Чтобы ты спала рядом, а я мог обнимать тебя всю ночь.

Кажется, на несколько секунд я забыла о том, что живому человеку необходимо дышать. Он еще никогда сам не просил меня остаться. По крайней мере, так не просил. Сердце забилось где-то в горле, и, чтобы ответить, мне пришлось с трудом его проглотить.

— Отличный план, мне он очень нравится. А я почему-то думала, что ты разозлишься на то, что я не ушла…

Норман нахмурился и снова покачал головой, как будто опять чему-то удивляясь.

— Нет, я был рад увидеть, что ты все еще здесь. По-настоящему рад, понимаешь? Неужели ты не знаешь, что я хотел бы, чтобы ты всегда была здесь? Всегда была рядом со мной.

Он вдруг протянул ко мне руки и привлек к себе, крепко прижав к груди. От неожиданности я на мгновение потеряла равновесие, но потом с удовольствием уткнулась лицом в его шею, вдыхая ставший уже родным запах и наслаждаясь теплом объятий.

Норман склонил голову, и его тихий, но уверенный голос прозвучал у самого моего уха:

— Я люблю тебя, Таня Ларина. Я действительно очень сильно тебя люблю.

Глава 17

Это был еще один день, изменивший отношения между нами. Еще одна веха. Даже не из-за слов, которые я так давно хотела услышать. Мы впервые остались вместе не потому, что любовники, а потому, что близкие люди, любящие друг друга. В тот вечер Норман как будто стал иначе воспринимать меня, я это чувствовала, хоть и не могла понять. Словно между нами рухнула еще одна стена, о существовании которой я даже не знала до того момента.