Магический спецкурс
Шрифт:
— Раз ты сидишь тут, а не бежишь ее спасать, я так понимаю, ты не можешь ее найти, несмотря на перстень?
— Увы. Не понимаю, что не так.
— Все ты понимаешь, просто верить не хочешь, — мрачно пробормотал ректор. Очень мне не понравилось это его замечание. — А сама Таня что говорит?
Норман посмотрел на меня, словно надеялся, что я сообщу ему нечто новое, но я только покачала головой и пожала плечами.
— Она ничего не помнит. Даже того, что была на вечеринке.
— И что ты собираешься делать?
— Вообще-то
Ректор не успел ничего ответить: после формального стука дверь в его кабинет распахнулась и в него влетел мой отец. Судя по скорости, с которой он появился в Орте, он уже искал меня на той стороне портала. На секунду я так обрадовалась, что вскочила с кресла и едва не бросилась ему на шею. Остановил меня его встревоженный вопрос:
— Где моя дочь? Вам уже что-нибудь удалось выяснить?
У меня тут же опустились руки: он тоже меня не видел. Как и остальные. Наверное, Норман прав и дело в том, что он темный маг.
— То, что нам удалось выяснить, вам не очень понравится, господин Ларин, — со вздохом ответил ректор. — Простите, я не знаю, как вас звали до ухода за Занавесь.
— Это не имеет значения, — отмахнулся папа. Еще бы, если верить Норману, его в магическом мире считают погибшим. Как и меня. — Лучше расскажите, что вам уже известно.
— Вы присаживайтесь, — ректор сделал приглашающий жест в сторону кресла, в котором еще недавно сидела я. Он, видимо, про это тоже вспомнил и с сомнением посмотрел на Нормана. — Или там все еще сидит Таня?
— Нет, она встала, — очень ровным тоном ответил тот, ни на кого не глядя.
— Что вы несете? — возмутился папа, переводя взгляд с Нормана на ректора и обратно. Садиться он, конечно, не стал.
Норман то ли из уважения, то ли ради собственного удобства тоже поднялся и повернулся к нему.
— Ваша дочь сейчас здесь, но не во плоти, а в виде, как мы предполагаем, астральной проекции. Возможно, ее похитили или с ней случилось какое-то другое несчастье. Я предполагаю, что с помощью этой проекции она пытается дать знак, где ее искать. К сожалению, сама она ничего не помнит…
— Что за чушь вы несете? — непочтительно перебил его папа. — Вы вообще кто?
— Ян Норман, преподаватель темных ритуалов и заклятий. Ваша дочь занимается у меня в рамках специализации.
— А, я вас знаю, — почему-то голос отца прозвучал зло. — Вы дали ей перстень, она упоминала.
— Да, все верно, — сдержанно согласился Норман, наверняка заметив недовольный тон.
— Вот у меня и появилась возможность поинтересоваться: вы считаете нормальными подобные одолжения студенткам?
Я поняла, что сейчас начнутся разборки. Странно, но первые несколько месяцев папа спокойно относился к перстню. Только после того, как подарил мне другой фокусирующий артефакт, стал активно настаивать на том, чтобы я его вернула, всячески давая понять, что и брать-то была не должна. Как будто у меня имелись альтернативы!
— Я считаю ненормальным отправлять дочь в университет магического мира, не вручив ей то, без чего она не сможет учиться, — холодно заметил Норман. И я была с ним согласна.
— А артефакта попроще у вас не нашлось, да? — не успокаивался папа.
Норман снова стиснул зубы, кажется, начиная злиться. Глупо было надеяться, что они подружатся.
— Что было, то и дал. Не понимаю, какие у вас могут быть претензии? Особенно сейчас, когда ваша дочь пропала и, возможно, находится в смертельной опасности!
— Вот, кстати, объясните мне, как так произошло? — папа снова повысил голос. — Что у вас тут за бардак?
— Господин Ларин… — попытался вмешаться ректор, но Норман его перебил, тоже начиная говорить громче и жестче:
— Нет, это вы объясните, почему вашу дочь неприятности так и преследуют?
Я тут же активно замахала руками.
— Профессор, пожалуйста, не рассказывайте ему все, они же меня потом сюда больше не пустят!
Но он, кажется, не услышал. Они с отцом стояли лицом к лицу, сверлили друг друга гневными взглядами — кто кого переглядит — и бросались взаимными обвинениями. Двое самых важных мужчин в моей жизни кричали друг на друга, совершенно забыв обо мне.
Я не могла это слушать. Не могла и не хотела. А потому в следующее мгновение оказалась в корпусе общежития посреди тишины общей гостиной спецкурса.
В первую секунду я вновь испытала шок от такого стремительного перемещения. Потом напомнила себе, что для астральной проекции это нормально. Я собиралась придерживаться версии Нормана о том, почему я такая вся бесплотная, — версия ректора мне категорически не нравилась.
За окном уже темнело. Пустая гостиная, в которой не горел ни один световой шар, выглядела непривычно, но неожиданно уютно. Я прошлась между кресел и диванчиков, потом села в любимое кресло, стоявшее в углу. Его любили многие, поэтому посидеть в нем мне удавалось нечасто.
Я подумала, что это странно: ни одну дверь я открыть не могу, спокойно могу пройти сквозь любое из этих кресел, но когда сажусь, никуда не проваливаюсь. Но и кресла под собой как такового не чувствую. И оно не продавливается под моим весом, потому что у меня и веса-то никакого нет. Погладив ручку ладонью, я убедилась, что и шероховатой поверхности обивки тоже не ощущаю.
Не чувствовала я и прикосновения рук друг к другу, а вот перстень на пальце почему-то ощущала. Интересно, почему? Продолжая исследовать свое состояние, я принюхалась, пытаясь уловить знакомые запахи общежития, но ощутила только слабый запах хвои. Он не принадлежал общежитию, и я не понимала, откуда он взялся. Был еще какой-то незнакомый запах, но я не могла его ни с чем проассоциировать.