Магический Театр. Методология становления души
Шрифт:
А одной из первых сказок, кажется третьей, раскрытой таким образом, была «По щучьему велению». Классическая, известная всем, набившая, можно сказать, оскомину своим привычным «общепринятым» и, всё же, не совсем понятным «смыслом» и регулярным поминанием Емели. Дело, к тому же, происходило в майском лесу. У одного из участников группы был запрос, вкратце формулирующийся так — «предназначение, путь человека на Земле».
Он и стал Емелей. Сначала прочли вслух сказку, прослушали её внимательно.
Потом остальные участники разобрали роли. Были у нас Щука, Река с прорубью, Печь. Избу и Дубину играл один и тот же человек. Были еще Сани, Невестки, Офицер, Набольший вельможа, Царь, Марья-царевна и Емеля.
Раздали Зеркала… Состояния, в отличие от обыкновения, пришлось
И, постепенно, работа пошла. Каждый превратился в исследователя, своеобразного охотника за смыслом. Это несколько отличалось от среза и направленности работы в «обычном» МТ, но было не менее живо и интересно. Сначала переключались и раскачивались с трудом, но постепенно, после нескольких удачных вопросов Ведущего, которые были интересны всем, работа постепенно пошла, и пошла глубоко. Смысл осознавался всеми по очереди, в зависимости от того, на ком был фокус. Иногда смысл открывался всем одновременно, иногда — Ведущему. И было ясно, что сказка живая, и она манит в себя и желает быть раскрытой. Она для этого и создавалась…
Исследование сказки «По щучьему велению»
«По щучьему веленью».
В одной деревне жил-был старик. У него было три сына: двое умных, третий — дурачок Емеля.
Старшие братья работают, а Емеля целый день на печке лежит и ничего не делает.
Кто такой Емеля, почему дурачок и почему именно на печке лежит, а не на лавке, например. И так почти всю сказку… И почему ничего не делает? Вот первый вопрос, который возник. И что там братья за работу делают?
Вот однажды уехали братья на базар, а бабы, невестки, давай посылать его:
— «Сходи, Емеля, за водой». А он им с печки: — «Неохота»…
— «Сходи, Емеля, а то братья с базара воротятся, гостинцев тебе не привезут».
— «Ну ладно».
Что это за невестки? Почему они пугают Емелю возможным лишением гостинцев? И что это за братья? Почему Емеле неохота идти за водой? Это обычная лень или что-то другое?
Слез Емеля с печки, обулся, оделся, взял ведра да топор и пошел на речку.
Прорубил лед, зачерпнул ведра и поставил их, а сам глядит в прорубь. И увидел Емеля в проруби щуку. Изловчился и ухватил щуку в руку: — «Вот уха будет сладка»!
Почему именно зимой идёт действие? Почему не в лес Емеля пошёл, и не с лешим или деревом разговаривал? Почему именно с рыбой дело завязалось? Откуда щука зимой в проруби, — известно же что щуки, как и всякая рыба на зиму в ямы на дно прячется? Зачем Емеля глядел в прорубь, после того, как он воды набрал? Можно же было идти домой, скорей на печь… Дальше: как это так — очевидный, вроде, дурачок — простофиля — лежебока Емеля не только увидел щуку, но и ещё оказался так проворен и ловок, что сумел выхватить щуку из воды, что в реальном мире, наверное, возможно для считанных мастеров? Что это за щука такая, которую можно выхватить из проруби, и что это за прорубь, где водятся такие щуки? Может быть, это символы чего-то? Чего? Почему человеческим голосом говорит щука? Возможно ли это? В сказке каждое нелепое, или ещё как-то отличающееся от общепринятого, гладкого, простого смысла место, служит указанием на вход в более глубокие слои сути. Есть сказки, состоящие почти из одних нелепиц и, тем не менее, живущие в веках, например, та же «Курочка Ряба». И что означает желание сладкой ухи Емелей? Ведь ясно же, что прорубь и щука символизируют что-то. Может и уха тоже символ?
Емеля — дурак — для того, чтобы ум не мешал ему видеть мир и учиться. Умный думает, что уже знает, что ему надо и, поэтому, не учится и не видит мир, а для лёгкости подгоняет его под свои представления и видит то, что хочет видеть или то, что решил видеть.
Братья его именно такие — умные — и работают они в обществе и для общества,
Зима — свободное время от уборочной страды, подходящее время для учения, и оно, учение, начинается тогда, когда есть для него желание души. Емеля был внимателен к миру, он слушал и чувствовал себя и мир, и потому увидел щуку в проруби — здесь щукой кроме всего прочего обозначен шанс, достаточно редкий, но реальный, шанс осознать себя или Дух, Душу в себе. И бдительный Емеля воспользовался им — ухватил вниманием (здесь рукой) нечто в своём сознании и в своём внутреннем мире.
Вдруг щука говорит ему человечьим голосом: — «Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь». А Емеля смеется: — «На что ты мне пригодишься? Нет, понесу тебя домой, велю невесткам уху сварить. Будет уха сладка.» Щука взмолилась опять:
— «Емеля, Емеля, отпусти меня в воду, я тебе сделаю все, что ни пожелаешь».
Почему Емеля не удивился, что щука говорит? Опять вопрос — что же это за щука такая, что исполняет желания? И что за намерение и состояние показывает Емеля, когда заключает договор и проверяет его соблюдение?
Он был готов, потому и не удивился. Он знал или чувствовал язык Духа, язык намерения, и потому бесстрастно проверил, что это за сила, пригрозив сварить щуку. И сила проявила себя.
— «Ладно, только покажи сначала, что не обманываешь меня, тогда отпущу». Щука его спрашивает: — «Емеля, Емеля, скажи — чего ты сейчас хочешь?
Именно — не что «тебе нужно» а то, «что ты сейчас хочешь», спрашивает щука и видно, что это связано с желаниями Души, с хотениями, с охотой а не с обязанностями, то есть сила щучья относится к внутреннему миру человека, к его душевным состояниям и порывам. Проще говоря, здесь рыба-щука отображает душу человека — Емели в данном случае, плавающую в общемировой душе, и бдительный — внимательный Емеля выступает как символ ученика ищущего себя в этом мире. И учится Емеля слушать и осознавать, видеть свои желания, их силу, — самые простые, святые, естественные свои желания. А не тот образ, который нужен для того, чтобы стать сильным или умным. Те простые свои желания и чувства, которые мы, в современном мире, наоборот, прячем поглубже, пытаясь быть кем-то лучшим, но не собой. Щука-Душа учила Емелю быть именно собой.
И почему же, всё-таки, он отпустил щуку, хотя мог её и сварить? И на этот вопрос нашёлся ответ: оказалось что изготовление ухи означало бы остановку в познании на уровне овладения каким-то ремеслом, позволяющим кормиться, жить. Емеля был не глупец, и пошёл дальше, преодолев зов первичных потребностей. И научившись принимать их и удовлетворять.
— «Хочу, чтобы ведра сами пошли домой, и вода бы не расплескалась»…
Щука ему говорит: — «Запомни мои слова: когда что тебе захочется — скажи только: "По щучьему веленью, по моему хотенью.» Емеля и говорит: — «По щучьему веленью, по моему хотенью — ступайте, ведра, сами домой»… Только сказал — ведра сами и пошли в гору. Емеля пустил щуку в прорубь, а сам пошел за ведрами. Идут ведра по деревне, народ дивится, а Емеля идет сзади, посмеивается…
Что означает желание — чтобы вёдра сами домой пошли, и что значит — «по щучьему велению по моему хотению»? Что здесь символизирует щука и что — моё хотение? Почему народ дивится происходящему, вроде бы понятно — чудо ведь, но и тут есть смысл — люди удивляются простому и лёгкому удовлетворению внутренних желаний, ладу в себе, видимо, не у всех так бывает. Емеля отпустил щуку в прорубь, то есть, он соблюдает соглашение, он честен и тем показывает одушевлённому миру, что с ним можно сотрудничать. Следующий слой смысла — он, столкнувшись с силой души, осознал её суть и понял, что безраздельно ей владеть невозможно, нельзя держать её в узде, а можно только соприкасаться и пропускать, проводить через себя, и потому стал созерцателем, он понял что всегда есть он, всегда есть река и всегда можно сходить к проруби…