Магический Театр. Методология становления души
Шрифт:
Следующей очень мощной вехой была поездка в Москву. В период обучения на ПсихФаке я ходил на всевозможные семинары и лекции по разным видам терапии. Тогда же впервые познакомился с Алексеем Вовком и попал на его семинар. Потом было что-то по НЛП, по групповому анализу, по гештальт-терапии… И еженедельно проводились лекции в ассоциации психологов-психотерапевтов, где обычно выступал кто-нибудь из ярких специалистов. И вот, в середине января, после одной из лекций в Ассоциации некто Жора П. пригласил желающих на конференцию по гештальт-терапии в Москве. Я, не раздумывая, поехал. Это оказалось как раз тем, что мне было нужно. Первое, что там произошло, был семинар Владимира Баскакова по телесной терапии. Это здорово смыкалось с тем, что я получил от Бори Кузнецова. А на следующий день был очень интересный семинар, который вел Борис Новодержкин, который учился гештальт-терапии в Германии. Семинар Бориса назывался «Маленькая группа исполнения желаний». Его работа меня поразила
То, что еще потрясло меня на конференции — был видеофильм с записью работы Фрица Перлса — основателя гештальт-терапии. Его состояние вдохновило сразу же. На вид старый, постоянно курящий человек с хриплым голосом, — он делал чудеса. Небольшая группа сидела вокруг него, а он говорил каждому буквально несколько фраз. Но фразы были столь точны, что уже через несколько минут кто плакал, кто смеялся, кто сидел в состоянии безмолвного откровения. Все пришло в движение. Запустилась, зажглась, заиграла на разные лады Жизнь. Разом исчезли невротические маски и проявились живые человеческие лица…
Совершенно окрыленный я приехал в Питер, осознавая, что я нашел свой стиль, отличающийся и от Новодержкина и от Перлза и от Баскакова, но каждый из них очень много мне дал, несмотря на короткое время конференции. Тут же качественно изменилась работа в группе, которую я вел.
И вот тут-то и появился замысел Магического Театра…
Идея и замысел этот родился, с одной стороны, после московской конференции, а с другой стороны, после прочтения романа Германа Гессе «Степной волк». Кроме того, что «Степной волк» потряс меня до глубины души, там была описана модель Магического Театра, которую я положил в основу семинара. Это, прежде всего, метафора личности, как набора шахматных фигурок — субличностей, из которых можно строить разные комбинации и композиции. «Умение строить из своих фигур разнообразные комбинации — это и есть Искусство Жить» — говорит герой Германа Гессе.
Магический Театр я провожу уже пятнадцать лет. За эти годы он неузнаваемо менялся, преображался, насыщался Духом и сейчас я воспринимаю его, как действительно Магический и действительно Театр — пространство, где участники могут стать режиссерами, актерами и зрителями мистерии своей судьбы…
А в январе 1992 года я был на практике знаком уже с психодрамой Морено, и тем более вдохновенно воспринял ту модель и метафору работы, которую дал Гессе. Уже тогда было ясно, что Магический Театр выходит за пределы классической психодрамы…
Гарри Галлер — главный герой «Степного волка» дошел до предельного накала, предельного драматизма в своей, казалось бы ничем не примечательной жизни затворника, противника мещанства, стареющего интеллигента. Глубина противоречий, открывшихся ему, непереносима, и он близок к тому, чтобы свести счеты с жизнью. И тут случай приводит его в Магический Театр, где исполняются все его потаенные, забытые, вытесненные, зачастую не соотносимые ни с какими моральными критериями желания, проявляются те части личности, которые давно были отторгнуты, вскрывается нечто настоящее, сущностное, задавленное кучей масок… И этот замечательный монолог «шахматиста»: «…Дайте мне десяток фигур, на которые распалась ваша, так называемая личность…», «… все эти фигуры на шахматной доске, которые были мною, враждовали и дружили, создавали партии и союзы, вели друг с другом войны, мирились…», «…Несносную фигуру, которая сегодня портит вам всю партию, вы завтра понизите в чине, а милую и скромную пешку произведете в королевы… Это и есть искусство жить…» И удивительно точная метафора Зеркала…
«Зеркало» стало основным элементом Магического Театра, — тем, что делает его действительно магическим, тем, что является Таинством.
Сейчас Магический Театр каждый раз неповторим и я опишу один из вариантов его построения. В маленькой группе один человек должен выйти на «горячее место» и заявить свой запрос. Одно это уже создает напряжение. Дальше идет короткий или длинный диалог с ведущим, в ходе которого напряжение доводится до начальной степени драматизма (это не просто уже напряжение, но обнаженный экзистенциальный конфликт) и происходит выбор внутренних героев предстоящей драмы (ревность, боль, гнев, самолюбие, защитник, прокурор, маленький мальчик, мудрый старик, любовь… — обычно от четырех до семи и появляются они не все сразу, а чаще по ходу). Далее происходит собственно то, что отличает Магический Театр от Психодрамы и других известных подходов и делает его в самом деле магическим. Здесь Таинство, которое я объяснить не берусь и без которого ничего, кроме ролевой игры не получится. Это «Зеркало». Дело в том, что за годы внутренней практики у меня появилась возможность входить в состояние, которое я условно назвал «Зеркало», и не только входить самому, но и передавать его (часа два-три после передачи оно устойчиво держится) тем людям, кого главный герой выберет на роли персонажей своего внутреннего мира. «Зеркало» обеспечивает экологичность — у «актера» не останется в конце Театра то состояние, которое на время действия передает ему главный герой. «Зеркало» убирает на время действия личность «актера», хотя бы он и не имел никакой предварительной подготовки. «Зеркало» приводит к тому, что после ритуала его передачи, а затем передачи роли, «актеру» не нужно ничего объяснять — с этого момента любое, даже малейшее его действие удивительно точно передает то, что происходит во внутреннем мире главного героя. С момента передачи роли, безо всяких объяснений все действующие лица представляют единый организм. На сцене с потрясающей точностью разворачивается механика жизни главного героя. Задача ведущего — драматизация происходящего и фокусировка на основных механизмах затронутого сюжета. Затем, когда драматизация достигает предела, иногда после мучительного тупикового состояния, обостренные противоречия удается сфокусировать в работу души. В этот момент «субличности» тоже внезапно преображаются. Ранее непослушные и неуправляемые, они после ключевого преображения противоречий в работу души, начинают переформировываться, работать согласованно и интегрироваться. Существенно изменяется сама атмосфера действия. В момент интеграции на уровне переживаний идут порой столь интенсивные энергетические процессы, что восприятие участников выходит на качественно новый уровень. Проявляются трансперсональные переживания. Магический Театр завершается, когда у всех участников возникает переживание какого-то нового качества и чувство Целого. Все эти «остановки внутреннего диалога», переживания «длящейся вечности» и т. п…
Тогда, в январе 1992 года, у меня появился какой-то привкус возвышенной трагичности жизни, осознание трагической хрупкости бытия. Часто вспоминались слова Мераба Мамардашвили о неминуемой обреченности всего высокого и прекрасного, которому не на чем держаться в этом мире. Вспоминалось также из Кастанеды — о переживании ужаса и восторга от того, что ты человек… Короче говоря, возникшие беспокойство и шаткость как-то компенсировались романтизмом и патетикой. «Степного волка» Германа Гессе[1], я прочитал на одном дыхании. В то время я был одержим Гештальттерапией и Психодрамой[2] — я использовал эти методы в группе, которую вел на Психфаке, — и то, как у Гессе был описан «Магический Театр», завладело моим воображением, начавшим уже вынашивать идею нового метода работы. Были у Гессе фразы, которые прочно обосновались в моем уме:
«…Как писатель строит драму из горстки фигур, так и мы строим из фигур нашего расщепленного “я” все новые группы с новыми играми и напряженностями, с вечно новыми ситуациями… Он взял фигуры, на которые распалась моя личность, всех этих стариков, юношей, детей, женщин, все эти веселые и грустные, сильные и нежные, ловкие и неуклюжие фигуры, и быстро расставил из них на своей доске партию, где они тотчас построились в группы и семьи для игр и борьбы, для дружбы и вражды, образуя мир в миниатюре…. и так этот умный строитель строил из фигур, каждая из которых была частью меня самого, одну партию за другой, все они отдаленно походили друг на друга, все явно принадлежали к одному и тому же миру, имели одно и то же происхождение, но каждая была целиком новой. — Это и есть искусство жить, — говорил он поучающе, — вы сами вольны впредь на все лады развивать и усложнять, оживлять и обогащать игру своей жизни… Фигуру, которая сегодня выросла в несносное пугало и портит вам партию, вы завтра понизите в чине… а из милой, бедной фигурки, обреченной, казалось, на сплошные неудачи и невезения, вы сделаете в следующей партии принцессу…»[3]
Итак, в течении двух недель у меня сформировалась идея Магического Театра. В январе девяносто второго года мне понятно было, что можно «разобрать» личность «главного героя» в группе на части, затем эти части, в качестве ролей, раздать остальным членам группы и дальше «строить партии». В принципе, что-то подобное я делал уже, занимаясь Психодрамой, но не хватало какого-то магического элемента — как сделать так, чтобы это была не Психодрама, а Магический Театр, где «фигуры» сами знали бы, что им делать и как играть. Для этого нужно было изобрести механизм передачи состояний. Как это делать, я пока только догадывался и вот с этими-то догадками и планом Магического Театра засыпал и просыпался в течении двух недель.
Догадка явилась неожиданно и была основана на опыте моих занятий медитацией и энергетическими практиками. Я отрабатывал тогда для себя специальный ключ к рабочему состоянию во время сеансов психотерапии. Это состояние я называл «Зеркало». Упоминание метафоры «зеркала» в «Степном волке» привела меня к догадке, что не только я сам могу входить в это состояние, но и каким-то, пока загадочным для меня образом, передавать это состояние актерам, чтобы они идеально отражали внутренний мир главного героя.