Магический Треугольник Общественности
Шрифт:
Французский философ Анри Бергсон (1859–1941) сравнивал когда-то два возможных варианта социального развития. По одному пути, пути толпы, пошли насекомые, создав муравейники, термитники, пчелиные рои. По-другому – человек, развивающийся в сравнительно небольших группах.
Что могло случиться, если бы разум был дан роевой толпной структуре, пытался вообразить Герберт Уэллс в своем романе «Первые люди на Луне». Полное подчинение индивидуума Целому.
К счастью для нас, разум избрал второй, не муравьиный, не термитный, путь. Огонь духа вспыхнул в личностях, образующих сравнительно небольшие
Александр Мень:
«Культура никогда не творилась безликой массой. Она вырабатывалась в элите, составляющей ядро, совесть, самосознание любой нации. Преимущество культурной элиты в том, что она имеет возможность активно осмыслять информацию, широко смотреть на вещи, критически мыслить. Сохранять те подлинно человеческие свойства, которые в толпе, как правило, теряются. Поэтому русский религиозный мыслитель философ Георгий Петрович Федотов (1886–1951) так настаивал на необходимости для каждого народа оберегать свою элиту, прислушиваться к ней, давать ей простор для свободного развития».
Человек Толпы и ЭЛИТА – этой теме много внимания уделил, в работе «Восстание масс», опубликована в 1930 году, испанский философ (философ-идеалист, как принято было писать во времена сталинские и много позднее), публицист и общественный деятель Хосе Ортега-и-Гассет (1883–1955). Ортега, правда, рассуждал буквально не о толпе, употреблял иное слово – МАССЫ, в смыслах, которые мы попробуем пояснить дальше. Пока же условно будем ставить знак равенства между словами Человек Толпы (ЧТ сокращенно) и Человек Массы (ЧМ).
Ортега-и-Гассет писал:
«Человек массы – это тот, кто не ощущает в себе никакого особого дара или отличия от всех, хорошего или дурного, кто чувствует, что он – “точь-в-точь, как все остальные”, и притом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив чувствовать себя таким же, как все».
ЧМ вовсе не глуп и не примитивен. К этой категории людей Ортега относит и большинство современных ученых, ибо, по его словам, «экспериментальные науки развились главным образом благодаря работе людей посредственных».
«Наука, корень и символ нашей цивилизации, пишет Ортега, впустила в свои недра человека заурядного и дозволила ему работать с видимым успехом».
Парадоксальное высказывание? Его разгадка в механизации, рутинности, конвейерности основного объема научной работы и в жесткой специализации, превращающей человека науки в «ученого невежду», ибо он знает в совершенстве лишь свой крохотный уголок вселенной и все же имеет наглость, с апломбом, амбицией, быть непререкаемым судьей в вопросах, лежащих вне его компетенции.
Человеку Массы Ортега противопоставляет Человека Элиты. Если ЧМ плывет по течению, самодоволен, ограничен и глух ко всему, что находится вне узкой сферы его специализации, то ЧЭ (Человек Элиты) – строг и требователен к себе («подвижники»), это человек благородный, для него «жизнь – вечное напряжение, непрерывная тренировка».
«Отличительная черта благородства, – пишет Ортега, – не права, не привилегии, а обязанности, требования к себе».
Ортега-и-Гассет поясняет далее:
«Для меня “благородная жизнь” означает жизнь напряженную, всегда
ЧМ довольствуется запасом готовых идей и решает, что с умом у него все в порядке. «Он раз и навсегда усвоил набор общих мест, предрассудков, обрывков чужих мыслей и пустых слов, случайно нагроможденных в памяти, и с развязностью, которую можно оправдать только наивностью, пользуется этим мусором всегда и везде».
Более того, этот новый Адам, не сомневается в своем совершенстве, выйти за свои пределы, переселиться в своего ближнего он не может: душа ЧМ неспособна к таким упражнениям.
Ортега продолжает:
«Мы стоим здесь перед тем самым различием, которое испокон веков отделяет глупцов от мудрецов. Умный знает, как легко сделать глупость, он всегда настороже, и в этом его ум. Глупый не сомневается в себе; он считает себя хитрейшим из людей, отсюда завидное спокойствие, с каким он пребывает в глупости. Подобно насекомым, которых никак не выкурить из щелей, глупца нельзя освободить от глупости, вывести хоть на минуту из ослепления, сделать так, чтобы он сравнил свои убогие шаблоны со взглядами других людей. Глупость пожизненна и неизлечима. Вот почему Анатоль Франс сказал, что глупец гораздо хуже мерзавца. Мерзавец иногда отдыхает, глупец – никогда».
6. XYY-мужчина
Возможно, картина: человечество, состоящее только из Людей Элиты – и абсолютно абсурдна, однако отчего ж не поиграть и в такую игру? не заглянуть хотя бы на миг в Страну Совершенства?.. Подобными играми, к примеру, «баловался» русский и советский ученый Константин Эдуардович Циолковский (1857–1935).
В 1916 году он создает небольшое эссе «Горе и гений», где вначале указывает, что горя на Земле было бы гораздо меньше, если б можно было легко распознавать гениев и использовать мощь их ума на благо людей. А затем начинает сетовать на тo, как трудно («Где Ломоносовы, Ньютоны, апостолы ума и нравственности, Лапласы, Гауссы?» – восклицает в статье Циолковский) отличить посредственность от гениальности. И тут же указывает собственный прием изучения людей, пригодный для массового отлова гениев.
Суть средства проста, хотя, видимо, и потребовала бы для своей реализации очень долгого времени. Циолковский предлагает разбить человечество на группы, живущие в особых поселках-общежитиях. В каждой группе люди, внимательно приглядываясь друг к другу, после нескольких лет взаимной притирки и проверки отбирают наиболее способных своих членов – небольшое их число: самых достойных.
Эти «избранники первого порядка составляют высшее общество второго порядка», оно также разбивается на группы, также рекрутирует самых достойных – свою элиту, рекомендуя ее в «общество третьего порядка». Такая процедура повторяется многажды. Так человечество, мыслил Циолковский, могло бы постепенно отбирать и растить свою элиту, создавать для нее наиболее благоприятные условия, имея конечной целью – превратить в элиту все население планеты…