Магическое бюро Майкла
Шрифт:
– Нет. Себя я в женихи не предлагаю, я скоро уеду отсюда. Я подарю тебе амулет от зачатия, вот этот. Он тебе поможет помощников найти и не забеременеть, когда благодарить за помощь станешь.
Вдова задумалась. Амулет стоил недешево. Где-то рубль серебром, а может и больше. И вещь полезная, однозначно. Помощника молодой симпатичной вдове найти нетрудно, но эти помощники будут рассчитывать на благосклонность, а от благосклонности бывают дети…
– И деньги давать буду, – сделал я контрольный выстрел. – А за это до отъезда у тебя ночевать и кормиться стану.
Женщина окинула меня заинтересованным
– А откуда мне знать, что этот амулет работает? И что он именно от зачатия, а не от вшей?
– Работает, я знаю. Мне маг сказал.
– Врешь ты всё, оболтус, – эта отговорка была уже для видимости, чтобы не слишком рано выкидывать белый флаг.
– Не вру. И деньги у меня есть, смотри, – я показал в ладони несколько почерневших серебряных чешуек, древних, сейчас таких уже не делают. Сейчас мелкие копейки из меди штампуют.
– Заходи в комнату, только тихо. Ты как, сразу в постель?
– Мне бы умыться и поесть сначала.
Хозяйка зажгла от крошечного огонька лампады лучину, воткнула ее в щель чурбачка-светца, стоящего на блюде с песком, чтобы от упавших угольков пожара не случилось.
– Где я тебе поесть ночью искать буду? Хлеб есть, яйца вареные. Завтра могу вареники с вишней налепить. Коровы нет у меня, так что без сметаны.
Я высыпал небольшую кучку монеток на стол.
– Сходишь в город, обменяешь серебро по весу на медные деньги. Покупай мясо или птицу, чтобы каждый вечер было. Ну и прочего – масла, сметаны, молока. Кончатся эти деньги, еще принесу. А пока давай, что имеется.
Ужин, очень и очень скромный, показался мне, после долгого голодания, необычайно вкусным. Вдова сидела напротив и умилялась, как я жадно откусывал большие куски от ломтя белого хлеба и запивал их холодным ягодным взваром.
После мы отправились в постель. Мое тело, ввиду молодости, было готово хоть всю ночь развлекаться. Вдова сначала скромничала, но женщина истосковалась по мужской ласке, так что скромность скоро была отброшена, вместе с нижней рубашкой. Она оказалась темпераментной, даже не сдержалась, разбудила ребенка своим стоном, пришлось ей его убаюкивать.
Утром я ушел огородами, до рассвета, прихватив с собой половинку ковриги, завернутую в чистое полотенце.
Нетянка провожала меня с мягкой улыбкой, вся такая теплая и расслабленная. Через ее рубаху на груди поблескивал в магическом зрении подаренный мной амулет.
* * *
В первые дни Мартель улетел во внешний мир, уточнять, что там происходит, как устроена жизнь в крупных городах.
Память Ковкуна мне мало могла в этом помочь. Парень безвылазно жил в деревне, кроме поля и скотины почти ничего не знал, разве что бывал несколько раз в ближайшем городке, там видел паровозы местечковых богатеев. О магии он вообще практически ничего не знал, кроме того, что магия – это очень сложно и дорого.
Со мной занимался Петор.
Вначале он объяснил мне, почему я воскрес, меня этот вопрос волновал больше других, пусть он и не имеет практического значения.
Переселение душ магические ученые изучали достаточно внимательно.
Оказалось, во вселенной существует круговорот душ. Некоторые после смерти остаются на изнанке и там медленно рассасываются. Часть, от трети до половины всех душ, вселяется в людей для новой жизни.
– У души существует два базовых стремления, тяга к развитию и потребность в покое. Те души, у которых тяга к развитию сильнее – перерождаются.
– То, есть те, у которых шило в заднице, – перевел я на понятный для себя язык.
– Именно.
– А как можно померить эту тягу?
Петор удивился:
– Никак.
– То есть, это просто философское утверждение, ничем не подтвержденное?
Магистр замер, потом посмотрел на меня с уважение:
– Да, господин. Если посмотреть с такой точки зрения – это просто слова. «Веревка – это вервие простое». Есть души, которые стремятся переродиться. Мы говорим, что они имеют тягу к развитию. Так нам понятнее, а как оно на самом деле – никто не знает.
Похоже, мысль про то, что опыт – критерий истинности, тут еще не изобрели.
Маг продолжил:
– Большинство душ вселяется в младенцев до того, как в них зарождается собственная. Такие младенцы магическими способностями никогда не обладают, но имеют более высокую удачу, чем те, чьи души самозародились. Мозг младенца неразвит, потому души при вселении в него забывают свои прошлые жизни.
Наконец, мы перешли к моему случаю:
– Иногда душа вселяется в тело взрослого, недавно погибшего. Для этого тело должно быть свежим и умереть без физических повреждений. Есть несколько редких болезней, при которых человек, обычно ребенок, может так умереть, просто перестать дышать. Есть некоторые яды, которые убивают, а потом разлагаются так быстро, что не вредят воскрешению. Но такие экзотические смерти имеют значение только для инициации магии в мире, где ее до того не было. В обычной же практике пригодные для вселения тела получаются, когда людей убивает некромант, причем не любым способом, а отсечением души. Носитель твоего тела попал под удар магической ловушки, настроенной именно так.
– И часто такие трупы воскресают?
– Редко. Во времена магических войн определили, что не более, чем один на тысячу.
– В моем родном мире каждую секунду умирает один-два человека. Есть и другие миры, там тоже умирают. Почему именно моя душа попала в тело?
– Принято считать, что души притягиваются в тела, к которым имеют наибольшее родство.
Я отметил для себя, что это похоже на правду. Моя душа не хотела стареть, и вот – я в теле молодого парня. У меня было шило в заднице, и Ковкун тоже полез в неизведанные подземелья в поисках богатства и приключений. Я был одиночкой, и он от людей держался на расстоянии.
– Те, кто воскрес во взрослых телах, сохраняют память души полностью, а память тела – частично. Но главное – они сохраняют сродство с изнанкой, потому имеют высший магический уровень, единицу. Как у тебя, господин.
* * *
После вводной лекции мы перешли к практике, развивали мое магическое зрение.
Я смотрел на амулеты и магические печати, сначала в полной темноте, потом при свете лучин, потом днем, для этого мы с Петором выбрались из подземелья наружу.
Следующим шагом стало умение замечать свечение жизни окружающих животных, а потом – и растений.