Магистр
Шрифт:
Да полноте, ведут ли они куда-либо? Винсент уже знал, что ведут. Недаром с удручающей периодичностью видел он в забытьи непонятный и ненавистный город, обсидиановую башню-сталагмит, мощенные хрустальными полусферами улицы и острых желтых птиц. Если он настоящий преобразователь, а не просто способный шарлатан, набравшийся приемов в путешествиях по Китаю и знаний в книжных штудиях, он должен соединить способность входить туда со способностью использовать ту реальность как… управляющую.
Это не «параллельный мир», думал Винсент, перемещаясь по своей обычной ломаной траектории – от окна к письменному столу, от стола к камину и опять к окну. Кабинет у него был большой, и путешествовать по нему было удобно. Но этой ночью сторонний наблюдатель (буде нашелся бы смельчак, чтоб прильнуть к окну одинокого дома посреди обширного поместья), наверное, сравнил бы человека, мерившего шагами в ночной комнате неравносторонний треугольник,
«Нет, – понял он. – Не поможет и снадобье. Я должен поднять ее усилием воли, наложением рук. Вот что должно произойти. Надо стереть чертовы слепые пятна, воздействовать на всех без исключения. На себя, на Агнес, на ее сына». Главное правильно поставить задачу, и задача наконец-то была сформулирована правильно. Поэтому будущий магистр быстро собрался: проверил стилет, положил во внутренний карман глухой черной куртки, напоминающей китайскую, гнутую серебряную фляжку с таинственным содержимым (мэтр де Катедраль мог бы им гордиться) и отправился к месту, через которое собирался войти «туда». Там, на лужайке перед колледжем Всех Душ, в тени, падавшей от его стен и крыши, он и вышел в Англии, явившись из России. «Управляющая реальность – Ур, – почему-то подумал Винсент о той земле. – Пусть будет Ур, как у шумеров [127] , надо же как-то называть это «там». Имя важно». Вот и все, что он знал о «там», помимо приключения с гиптской царевной, Черным Пятном и матерью золота, но дальнейшее собирался узнать немедленно.
127
Ур (шумер. – Урим) – древнейший шумерский город-государство в южном Междуречье V тысячелетия – IV в. до н. э. Находился в южной Вавилонии, на западном берегу Евфрата. Библия называет Ур родиной Авраама. VR – так мы записали бы Ur латинскими буквами, в древности латынь не располагала строчным шрифтом, а U и V писались одинаково. По совпадению, VR – аббревиатура королевы Виктории, Victoria Regina.
Представьте, что вы летите над спящим городом и озираете его с высоты. Вы скажете, город на то и город, чтобы никогда не спать. В любом городе должны быть круглосуточно работающие харчевни и заведения сомнительного толка, куда путник мог бы постучаться в любое время суток. Это справедливо для больших городов. Но тот город, над которым мы с вами летим, не очень большой и очень старый. Конечно, он полон шумных студентов и меланхоличных профессоров, а известно, что и те, и другие любят занимать свои ночи – кто весельем, а кто грустью, но есть такой час, когда затихает и первое, и второе. Утомляются студенты, сникают профессора. И даже если кто-то из них все-таки встречает предрассветный час при свете свечи, масляной лампы или лампы электрической, то и он, считайте, спит. В любом случае видит сны.
Вы медленно опускаетесь, приближаетесь к одному освещенному окну и видите, что в подобном состоянии утомленного полусна находится и уже знакомый нам мэтр Э. де Катедраль, загрустивший в пустой лаборатории настолько, что решил покинуть ее и вернуться в кабинет. Мэтр, чувствительный к наблюдаемому миру, как и положено алхимику, во всем видящему знаки, при помощи которых Создатель говорит с творением, ощутил еле уловимую странность в воздухе. Уж слишком недвижно было за окном. Слишком темно даже для безлунной ночи.
Не помогало делу и то, что с часами сэра Рена происходило невероятное – солнечные часы… начали тикать. Мэтр де Катедраль чуть холодел, думая об этом. Они тикали днем, ночью, в солнечную погоду, и когда небо было закрыто тучами. Они всегда, даже в пасмурный день, отбрасывали тень (просто более темную) и показывали время. А неприятнее всего было то, что метаморфозы с часами начались на следующий день после знаменательного «вступительного» разговора с Винсентом Ратлендом.
Конечно, замечали звук времени немногие, и феномен пока удавалось объяснять туманными рассказами об экспериментах физиков из колледжа Иисуса [128] (каким бы оксюмороном это ни выглядело), но было ясно, что долго так продолжаться не может. Через неделю-другую де Катедраль обмолвился о часах Ратленду, тот внимательно выслушал мэтра, признал, что ничего не знает о природе удивительного феномена и пообещал «сделать что может». Вскоре после этого часы перестали отбрасывать тень в непогоду и тикали практически неслышно… для тех, кто не знал, как слушать. Однако де Катедраль знал. Вот и сейчас для него было слишком темно и безветренно, как будто воздух заменили темным полотном, и в полотне этом путались какие-то нескладные скрежещущие
128
Колледж Иисуса в Оксфорде был основан королевой Елизаветой I и прославился выпускниками, среди которых были премьер-министр Великобритании Гарольд Уилсон, Лоуренс Аравийский и ряд других выдающихся лиц. С ХХ века в колледж стали принимать женщин и преподавать дисциплины, не связанные с богословием.
Причудливая тень от здания лежала на траве. Словно на темное полотно положили бархатную аппликацию. «Это мне кажется, – подумал Адепт. – Я слишком плохо сплю». А потом увидел: на участок бархатистой тьмы опустилась еще одна тень. Постояла, как будто подняв голову вверх, кчасам сэра Рена, и вошла в ничто. Часы перестали тикать. Небосклон нерешительно зарозовел обещанием восхода. «Не может быть, – прошептал де Катедраль. – Я не хочу, чтобы подобное могло быть. Что же делать?» Автору неизвестно, что именно решил делать последний алхимик. Но нам известно доподлинно, что Винсент Ратленд той ночью снова вернулся в столицу основного царства Короны гиптов Тирда – в город Нунлигран [129] .
129
Автор отдает себе отчет в том, что читателю пока не вполне очевидна география того места, которое Винсент Ратленд решил назвать Управляющей Реальностью, и поэтому осмелится предложить разъяснение. Все царства гиптов были издавна объединены в Корону, в числе прочих включившую и три первых дома гиптов, так называемые дворцы основания – Тирд (дословно «центр»), Т[э]вар («великолепный») и Динани («черный камень»). В течение всего существования Короны Тирд, управляющийся из столицы – Нунлиграна, – был ее центральным царством.
Однажды мы уже проделали это путешествие вместе с Митей, который попал в сознание будущего магистра искусств из своего непонятного забытья в клубе « Jizнь» в2020году [130] , и поэтому не станем пересказывать его заново – заметим лишь, что то путешествие пришлось на переход дирижера из Москвы в Лондон и стало слепой рекогносцировкой в неведомом мире. Посмотрим же, что произошло на сей раз.
У будущего магистра искусств пока не было карт тех краев, и он отказывался верить, что в Уре существует какая-либо топография, кроме топографии воли. Что было реальным там? Если странные гипты могли быть плодом его воображения, то ноги его и руки прекрасно помнили холод камня и твердость пола, а глаза – темноту бедного «Черного Пятна». Наверное, там, в Уре, он мог больше, чем здесь. Там он изобретательнее перемещался, наглее лгал и, кажется, не боялся вообще ничего, то есть… даже причинить зло, которое здесьстарался причинять с оглядкой. Дела, вершимые им в Уре, оказывали какое-то воздействие на… настоящий мир.
130
См. главу «Сон Мити о гиптах» в первой части нашей трилогии.
«Надо было кого-нибудь там убить, а не гордо ходить, помахивая стеком, – подумал будущий магистр со злостью, вновь оказавшись в каменном проходе с теплой матерью золота в кармане. Абха то ли тихо урчала, то ли мурлыкала что-то и вообще напоминала ласкового кота, разве что не имела определенной формы и не двигалась. – Надо было придушить этого главного гипта или покидать в обрыв осмелевших стражников. Зачем мне их дурацкая реликвия, этот недофилософский камень…»
Тут его осенило, и он даже рассмеялся: «Вот так так! Незачем корпеть над ретортами в лаборатории, когда у тебя под землей есть такой смешной и трудолюбивый народец. Чеканят золотые монеты, словно оладушки пекут, выковыривают из недр золотые слитки, как изюм из булочки. “Мать золота!” – а ты еще иронизировал насчет пещер Аладдина. Так вот же они, пещеры с золотом. Только, в отличие от философского камня, мать золота рождает лишь золото, не здоровье. Иначе гиптская принцесса не умирала бы от силикоза».
Простиравшиеся перед ним извилистые переходы с высокими потолками пустовали и на сей раз были совсем темны: даже его способность видеть ночью не очень помогала, и, если бы не странный свет Абхи, который как будто лип к родным стенам, сориентироваться было бы очень тяжело. Винсент шел вперед быстро и аккуратно, как будто совершенно точно знал, куда направляется, но на самом деле он ужасно злился на себя. В походе не было ни грана смысла. Надо вернуться к Агнес и сидеть рядом, держа ее за руку. Он не способен вылечить ее усилием воли, но ведь можно постоянно отдавать ей немного своих сил… А так – где гарантия, что странный подземный мир поможет? Ивсе же он собирался попытаться.