Магия белых ночей (сборник)
Шрифт:
Анна не сдержала улыбки и ответила:
– Это мой личный повар, работает прямо здесь, на заезжем дворе. Он готовит пироги по старинному рецепту моей семьи.
– Это не пироги, а произведение искусства! – с уверенностью сообщил Михаил Вольдемарович.
Он одним махом отправил в рот два последних пирожка и, проглотив, будто и не жуя вовсе, поднялся. В полный рост гость оказался выше Анны на полторы головы, и ей приходилось смотреть на него снизу вверх. С этого ракурса он выглядел особенно эффектно: с широченными плечами, густыми бровями вразлёт и красивым мужественным
– Я вынужден отправиться по делам. Но я бы хотел навестить вас, скажем, в пятницу, – поправляя рубаху и застёгивая тулуп, произнёс Михаил Вольдемарович с расстановкой. – Я не могу забыть вашей доброты и непременно хочу отдать долг за бесценную услугу.
– Да бросьте… – смутилась Анна, привыкшая, что её лекарские и, по совместительству, колдовские услуги воспринимаются как должное.
Но молодой мужчина не пожелал слушать отказа.
– Ни в коем случае, – решительно сообщил он. – Вы спасли мне жизнь. А когда красавица спасает вам жизнь, положено быть благодарным.
Ночной гость так взволновал Анну, что она не сразу заметила – в заезжем доме подозрительно тихо. Лишь когда гость покинул заезжий дом и Анна стала собирать склянки в короб, она оглядела обеденную и удивилась.
– А остальные где? – поинтересовалась она у Акулины.
– Так выселились все, Анна Тимофеевна, – ответила девушка, собирая тарелки после трапезы ночного гостя. – Ещё заутреню звонили в Петропавловском соборе, так они разом как засобирались, да и выселились вон.
Анна закрыла короб со снадобьями и нахмурилась:
– Странно это, Акулина. Они не объяснили, почему так поспешно съехали?
Девушка составила посуду на поднос и пожала плечами.
– Да кто ж их знает-то, душенька? Слыхивала только, что жаловались друг дружке на шум несносный. Да всё из комнаты нового постояльца. Уж я их успокаивала, пеняла на ветер, будто это он в трубе завывает. Метель какая накануне была. А они ни в какую.
– Надо же. И какого рода шум?
– Да кто ж их знает, душенька? – изумилась Акулина. – У них семь пятниц на неделе. Одни говорят, что скрёбся кто-то, другие твердили – выл кто-то. Третьи сами не поняли, что слыхивали. Да всё пустое, Анна Тимофеевна. Метель была, вот и чудилось всякое.
Анна задумчиво потёрла подбородок. Прежде у неё постояльцы разом не сбегали. То ли печку перекладывать, чтобы так не завывало в трубе, то ли и впрямь постоялец стонал слишком сильно. С другой стороны, раны у него были серьёзные, мог и правда стонать. Хотя она ничего не слышала.
– Может, и чудилось, – заключила она в итоге.
– Ну это ничего, Анна Тимофеевна, – с уверенностью проговорила Акулина и подняла поднос. – Эти уехали, так другие приедут.
И действительно приехали. Только новым постояльцам Анна не обрадовалась. Под вечер на санях прибыла целая делегация мужчин, крупных, как быки, все в тулупах, а под ними только рубахи да штаны. Но в валенках с гербовыми бляшками по краям. Представились благородными, сказали – приехали по торговым делам, но по тому, как себя вели за столом, как разговаривали и переглядывались, на торговцев
Пока Анна со ступенек, ведущих наверх, где спальные комнаты, наблюдала за вечерней трапезой гостей, Акулина со стопкой белья в руках тихонько приблизилась к ней и шепнула:
– Ой, Анна Тимофеевна, боязно мне что-то от этих гостей. Вон, глядите, какие глазища у них. Смотрят, чай, в самую душу. Аж мороз пробирает. Да и одёжи у них не благородные.
Анна всё это и сама подметила, но пока не могла понять, кто к ней пожаловал и для чего.
– Вижу, Акулина, вижу. Ты не бойся и иди стелить им постели. А я об остальном позабочусь.
Девушка с облегчением убежала наверх, а Анна сперва справилась на кухне, всё ли в порядке, а затем самолично вынесла на подносе румяный курник и поставила на стол перед гостями.
– Приятного аппетита, – пожелала она с любезной улыбкой и отшагнула назад.
Гости довольно загоготали, их массивные пальцы быстро разделили пирог и вскоре на подносе остались лишь крошки. Один из гостей обернулся к Анне и улыбнулся, но улыбка показалась скорее оскалом, чем жестом дружелюбия. В глазах его, голубых до такой степени, что аж белёсых, недобро отразился свет свечей.
– А ты, хозяйка, чего с нами не откушаешь? – спросил он, но прозвучало как требование.
Анна в ответ сдержанно улыбнулась.
– Я бы с удовольствием, – ответила она, – но у меня ещё много дел. Хорошего вам вечера. Ваши комнаты наверху уже готовы. Надолго ли у нас останетесь?
– Наутро выедем, – с недовольством буркнул голубоглазый.
– Тогда желаю вам хорошо выспаться.
Наказав кухонным мальчишкам убрать за гостями, Анна поднялась в комнату, чтобы проверить, всё ли постелено. Акулина всегда работала безукоризненно, но сегодня она напугана и могла что-нибудь забыть.
Однако обеспокоила Анну не подготовка комнаты, которая, как и всегда, оказалась в идеальном состоянии, а скрип ступенек и топот, означающий, что по ним поднимается большое и тяжёлое тело. Она поспешила покинуть комнату, но на выходе столкнулась с голубоглазым гостем.
Сердце её ёкнуло в недобром предчувствии, но Анна дежурно улыбнулась.
– Ваша комната в порядке, – сообщила она. – Я лично всё проверила. Вы можете отходить ко сну.
Дикий огонёк, сверкнувший в глазах постояльца, сообщил Анне две вещи: первая – у людей таких огоньков в глазах не бывает, а вторая – намерения у него не самые благочестивые. А когда улыбка гостя стала растягиваться, она отлично рассмотрела белые с прожилками клыки и резцы, которые бывают у волков или волкодлаков.
Отпрянув к стене, Анна сунула пальцы в карман на пышной юбке, где нащупала настойку из борца – верного средства от волкодлаков. Его она по привычке носила с собой, потому как полёты на Лисий нос, где лес густой и недобрый, могут обернуться неожиданными встречами со зверями. Но Анна и подумать не могла, что звери сами заявятся к ней в заезжий двор.
Гость тем временем оскалился ещё больше, из его горла вырвался глухой, гортанный звук.
– А вы разве не останетесь со мной в опочивальне? – с ухмылкой поинтересовался волкодлак.