Магия большого города. Леди
Шрифт:
Только вот я сама себе не завидую.
Ноги отказали в коридоре. Я рухнула на свободное кресло, одно из четырех в ряду, и откинулась на спинку, больно ударившись затылком о неровную стену.
– Тетечка, вам плохо?
– пробился сквозь пелену дурманящей слабости детский голосок.
– Может позвать кого?
– Нет, все нормально.
– едва ворочая языком, выдавила я, с трудом открывая глаза. Девочке передо мной было лет семь-восемь от силы. Тощенькая, в дешевом, не раз перешитом платьице со вставками по боковым швам и на подоле -
– Мне просто нужно немного отдохнуть.
– А меня сегодня вылечили!
– сообщило юное создание, бесцеремонно устраиваясь у меня на коленях. Раз тетя все равно сидит, почему бы и не использовать ее как подушку? А то кресла-то жесткие, казенные.
– У меня какая-то бяка вылезла под кожей, а дядя доктор сделал туда укол - и все прошло. Нам правда теперь переезжать придется…
Она тоже из пострадавших, поняла я с замирающим сердцем. Руки сами сомкнулись на хрупком тельце, в котором прощупывались все косточки. Понятно, почему она такая худенькая - потеря веса один из первых симптомов.
И я ее сегодня спасла.
В тот момент я поняла, что приду на следующей неделе. И через неделю. До тех пор, пока способна передвигаться, я буду приходить сюда и сдавать сколько сумею, истово надеясь, что мистер Хармс об этом не узнает.
Интересно, станет ли его двоюродный брат меня защищать, зная теперь о своем отцовстве, или сделает вид, что не в курсе? Говорят, ребенка любят, пока любят женщину. Матушки уже нет в живых. Станет ли мой биологический отец обо мне заботиться?
Мысли мои путались, и я сама не заметила, как задремала с пригревшимся ребёнком на руках.
25-2
Разбудила меня яркая вспышка. Я вздрогнула, инстинктивно закрывая рукой лицо малышки на моей груди.
– Прости. Забыл про автоматику.
– виновато пробормотал Ричард, отставляя в сторону треногу с камерой. Интересно, что он здесь делает, вяло подумала я. Наверное, очередной обличительный репортаж. С иллюстрациями. Вот еще не хватало попасть на первую полосу!
– Вы так трогательно спали… не удержался. Ты как?
Приняв мой вялый кивок за уверение в отличном состоянии, он подошел ближе и бережно принял из моих рук хрупкое тельце.
– Я отнесу ее и вернусь.
– пообещал он.
– Только что брал интервью у ее матери. И не переживай, я не буду публиковать сей компромат.
Он с усмешкой кивнул на стоящий в отдалении аппарат, развернулся и двинулся по коридору, шагая широко и размашисто.
Отчего-то мне сразу стало ясно - вернётся, и еще как. Прикрыв глаза, я вслушивалась в ставшую привычной суету больницы, размышляя, как именно объяснить Хэмнетту ту переперченую сборную солянку, в которую превратилась моя жизнь. А главное, какая роль в ней отведена ему!
Когда тёплые, такие знакомые пальцы обхватили мои ладони, я открыла было рот, чтобы все рассказать… но вместо этого, неожиданно для самой себя, подалась вперед и поцеловала Ричарда.
Сама.
Первая.
Позорище несусветное, как сказала бы моя мачеха, но в тот момент мне было решительным образом плевать на мнение миссис Хармс.
Я устала соответствовать, делать вид и притворяться. Мне срочно необходимо было почувствовать себя живой, нужной и настоящей, хотя бы на мгновение. Пусть он после отшатнется, назовет меня падшей женщиной и будет презирать - прямо сейчас я дышала им, упивалась тонким, едва уловимым мужским ароматом и неумело пробовала на вкус его губы.
Только Ричард не отшатнулся.
Его не смутило наличие свидетелей - пациенты по-прежнему лежали вповалку на наспех застеленных матрасах прямо в коридоре. Он обхватил ладонями мое лицо, не позволяя увернуться, и ответил так, что у меня закружилась голова, а в животе поселились бабочки. Целый выводок.
– Я же просил тебя сидеть дома и ни во что не ввязываться?
– полуутверждающе, полувопросительно выдохнул он, когда мы наконец сумели оторваться друг от друга.
– А я сказала, что так не могу.
– упрямо нахмурилась я.
Вот обязательно было портить момент?
– Грядут неспокойные времена.
– понизив голос до едва слышного шепота, сообщил он.
– Пожалуйста, ради меня, посиди дома хоть недельку! Поверь мне, мир от этого не рухнет.
– А мне так не кажется.
– я мотнула головой, высвобождаясь из нежного плена его теплых рук. Не хотелось отстраняться, но когда он поглаживал большими пальцами мои щеки, мне хотелось прикрыть глаза и замурлыкать, а не спорить о принципиальных вещах.
– Волнения нарастают, а мое присутствие здесь помогает если не смягчить их, то хотя бы спасти несколько жертв. Разве это плохо?
– А если весь смысл в том, чтобы волнения нарастали как можно быстрее и интенсивнее?
– фразу я скорее угадала по губам, чем услышала, но от неожиданной догадки у меня заледенела спина.
– Вы все подстроили!
– вытаращила я глаза в ужасе.
– Это организовано специально?!
Журналист молниеносно закрыл мне рот проверенным способом - поцелуем - чтобы я не привлекала внимания, а то на мой возмущенный писк начали оборачиваться больные.
Стоило мне отвлечься и обмякнуть, как он поднялся и потянул меня за собой, подхватив камеру с треногой свободной рукой.
– Пойдем. Нужно поговорить.
– решительно заявил он.
По мне так давно пора!
В машине было тепло и вкусно пахло выделанной кожей и Ричардом. Я втянула носом воздух, снова и снова, силясь успокоиться. Истерика сейчас ни к чему. О том, что массовое проявление радиальной болезни в самых разных регионах одновременно неспроста, я уже давно задумывалась. Но в наивности своей я полагала, что то бракованная партия энблоков или еще какая досадная случайность, с которой мистер Хармс быстро разберется.