Магия и пули
Шрифт:
– Дерзите, молодой человек! По-вашему, лучшие техники парка зря теряют время, устанавливая пулемет на негодный аппарат «Блерио»?
Понимая, что лучше придержать язык и не умничать, Федор все же не удержался.
– Неправильно они его устанавливают, ваше превосходительство. Французы ставят стальные отбойники на лопасти винта, а пулемет крепят не над головой пилота, а прямо перед ним, чтобы стрелять через пропеллер. Да, одна пуля из десяти попадет в накладку и отрикошетит. Зато прицеливание не в пример точнее! И магазин поменять можно, не вставая на сиденье и не бросая ручку
– Вам откуда про сие известно? – удивился Кованько. Его, как и техников отряда, удивил необычный пропеллер.
– Я знаком с Ньюпором. Встретились на летном поле, где учился управлять аэропланом. «Фарман» освоил в совершенстве, полетал и на «Ньюпоре». Только вот «бреве» выправить не получилось – обстоятельства заставили спешить в Россию. Этот вот Ньюпор рассказал мне о заказе князя. Удивлялся очень. К слову, на пропеллер с уголками взят патент только лишь во Франции, на Россию он не распространяется. Князь Юсупов настоял, он придумал это новшество.
– Гм! – ответил генерал, по-иному посмотрев на Емельянова. – Ладно, будет вам неделя. Разберетесь с «Авиатиком», дам пилота на испытания. Разобьется – вам ответ держать. Перед богом и передо мной. Не взыщите.
Насчет «без чьей бы то ни было помощи» Федор откровенно наврал. Он прекрасно видел: нравы мастеров, что оружейников, что авиаторов, похожи. Если ты горазд только нос задрать да умничать, то останешься один. А коли засучишь рукава и покажешь толк в деле, сами на подмогу подойдут. И не надо даже доставать франки, как пришлось в Париже. Разве что водочки проставить в конце тяжелого дня!
До той странной поездки в Питер Федору удалось восстановить «Авиатик». В воздух поднял его Сергей Ульянин, бесстрашный пилот, первым испытавший парашют Котельникова. Полет на «Авиатике» в зимнем небе над окрестностями Петербурга принес ему куда меньше острых ощущений, чем самоубийственный прыжок.
По приземлению Ульянин высказал несколько замечаний, но по лицу видно было: радуется.
– В вираж заходит легче. Управлять им просто, новичок справится. Наши аэропланы после него тугими покажутся.
Федор вылез вперед.
– Все потому, что у мотора «Гном» тяжеленный блок цилиндров крутится. Видели волчок, ваше благородие? Его куда не толкай, он норовит в той же плоскости остаться, где его раскрутили. Также и французское недоразумение. Шутка ли – пять пудов вертится волчком, не считая пропеллера.
За спиной он услышал недовольное сопение Кованько. Генерал сам распорядился испросить казенные средства на покупку французских аппаратов и моторов, причем – в Британии, чтоб скрыть от Парижа интерес к воздухоплавательной технике. Что же – зря?
– Сударь, вы не учли одну прискорбную деталь, – буркнул недовольно. – Франция – наш союзник. Продаст лицензию и на аэроплан, и на двигатель. Англичане жмутся, но тоже согласятся – надо чем-то на востоке германца бить, коль война начнется. Но мотор немцы ни за что не продадут. Так что все закончится прогулками над Гатчиной.
Только Федор не смутился.
– Я обещал
– Сколько времени вам надобно? – заинтересовался Кованько.
– По-хорошему, полгода, – прикинул Друг. – Да и то, лишь предсерийный образец.
– Два месяца! – брякнул Федор, удивляясь собственному авантюризму. – Но помощь мне понадобится. Два месяца на мотор. Аэроплан пусть люди сведущие делают. Если для разведки, то пилотская кабина должна быть позади, а наблюдатель – спереди. Истребитель одноместный, о двух пулеметах Кошкина перед пилотом. Плотность огня одного мала для воздухоплавания.
– Двух? – усомнился кто-то из инженеров, работавших над «Блерио». – Это же какой вес!
– Вес – не проблема, – уверил Федор. – Если мощность мотора довести до полутораста лошадиных сил. Даст бог – получится…
Нечаянная встреча в Исаакиевском соборе выбила его из колеи. Но ненадолго. Не мудрствуя лукаво, он объяснял выделенным в помощь инженерам вещи, многократно опробованные позже, но совсем не очевидные в 1913 году. Газораспределительный механизм немецкого мотора работает практически всухую. Оттого – трение и нагрев. Если накрыть головку блока кожухом да подавать туда масло под давлением, оно будет смазывать детали и отбирать тепло. Не придется так часто регулировать клапана. Можно увеличить объем цилиндров и немного – степень сжатия, механизмы выдержат. Мощность вырастет в полтора раза!
– И масса агрегата возрастет на пятьдесят процентов, – бухтел вечно недовольный Кованько.
– Зато масса аэроплана – лишь на девять процентов, уважаемый Александр Матвеевич! – убеждал Федор. – А подъемная сила от обдува крыльев – не менее чем на сорок. Хватит грузоподъемности на сотню литров дополнительного топлива, два пулемета и стальную сковороду на сиденье летчику.
Упоминание про сковороду впечатлило генерала, с большего уже привыкшего к экстравагантности подчиненного.
– То не шутка, ваше превосходительство. В аэроплан, летящий над вражьими позициями, начнет палить каждая винтовка. Не могу сказать по собственному опыту, но кажется мне – получить пулю в мягкое место будет стыдно и довольно больно.
В конце марта Гатчину посетил великий князь Александр Михайлович. Лично опробовал «Авиатик», тот был еще с родным, германским мотором. С разрешения главного воздухоплавателя империи Федор сам накрутил десяток кругов над летным полем, бросив на пассажирское сиденье мешок с песком для баланса. Вспомнились забытые ощущения, ноябрьское небо Парижа, поимка баронессы в воздухе, приведшая к неожиданным и, что греха таить, весьма приятным последствиям…
Новый российский биплан, пока – в одноместном виде, создавали под мотор увеличенной мощности. В первых числах апреля на стенде опытный экземпляр показал невероятные 160 лошадиных сил. Каждый цилиндр и поршень был выточен князем собственноручно на токарном станке. Каждая деталь доводилась напильником до ювелирной точности. Он едва ли не дышал на заготовки…