Магия и тайна Тибета

Давид-Неэль Александра

Приостанавливая дальнейшие исследования трансцендентальных результатов переноса сознания в различные части тела, добавлю, что во время этих упражнений появляется особое ощущение тепла в том месте, куда «перемещается сознание».

Довольно трудно определить, повышается ли температура на самом деле или это субъективное ощущение. Сама идея проведения таких исследований нарушит концентрацию сознания и тем самым уничтожит причину появления тепла. Что же касается возможности наблюдать за другими людьми, это совершенно невозможно. Тибетские отшельники и их ученики не имеют ничего общего с западными профессиональными медиумами, работающими за деньги и позволяющими изучать явления, которые продуцируют. Самые жалкие из учеников

гомпа удивились бы, обратись к ним с таким предложением; будто слышу ответ: «Мне нет дела, верите вы или нет в это явление, и у меня нет никакого желания убеждать вас. Я не жонглер, дающий цирковое представление».

Дело в том, что восточные люди, кроме грубых шарлатанов, не демонстрируют свои мистические, философские или психические знания. Самое трудное – заслужить их доверие в этих вопросах. Путешественник в поисках сведений гостит, скажем, у ламы несколько месяцев, ежедневно пьет с ним чай, уезжает, думая, что его хозяин – невежда, тогда как, напротив, лама ответил бы на все его вопросы и рассказал многое, о чем тот и не подозревал.

Настоящее или мнимое, тепло, выделяемое при этом упражнении, много раз согревало мои ноги и давало возможность отдохнуть и выспаться ночью в палатке или даже под открытым небом, в снегу. Но если человек не приобрел достаточного навыка путем длительных тренировок, это упражнение требует больших усилий, что делает его очень утомительным.

В заключение хотелось бы привлечь внимание к тому факту, что термины, которые я перевожу как «сознание» и «ум», несколько различаются по смыслу в тибетском и английском языках.

Тибетцы различают ни мало ни много одиннадцать видов «сознания» и имеют в своем языке три слова, которые мы вынуждены переводить как «ум», хотя каждое обладает особым философским смыслом.

Часто, чтобы оценить степень концентрации ума ученика, на голову ему ставят небольшую горящую лампу, при этом послушник спокойно продолжает медитировать. Тибетские лампы состоят из чашеобразной емкости, сделанной из металла или глины; основание лампы расширяется внизу, образуя форму, напоминающую вторую чашу, перевернутую вверх дном. Эти лампы наполняют растопленным маслом; фитиль помещают в небольшую полость, просверленную для этой цели в дне чаши. Когда масло застывает, образуя твердый кусок, лампу можно зажигать.

Это сооружение легко устанавливается на макушке, если человек сохраняет абсолютную неподвижность, но при малейшем движении оно сваливается. Поскольку полная концентрация ума связана с полной неподвижностью, любая неудача заканчивается падением лампы.

Говорят, что лама, который однажды поместил лампу на голову своего ученика, нашел его на следующий день все еще сидящим в медитации, но лампа стояла рядом на полу и в ней не было масла. В ответ на вопрос учителя послушник, который не понял цели упражнения, ответил:

– Лампа не упала, я сам снял ее, когда кончилось масло и она потухла.

– Как ты узнал, что лампа потухла, если достиг нужной концентрации ума? – недовольно проговорил учитель.

Иногда вместо лампы используют небольшую чашу, наполненную водой. Некоторые наставники заставляют своих учеников либо во время медитации, либо сразу после нее носить с места на место чашу, наполненную водой до самых краев. Это упражнение служит для того, чтобы выяснить степень спокойствия ума. Небольшое волнение ума независимо от причины (радость или грусть, воспоминания, желания и т. д.) непременно вызывает какое-нибудь движение тела. Малейшего содрогания пальцев достаточно, чтобы тряхнуть чашу и пролить воду, – количество подобных происшествий говорит о более или менее сильном волнении ума. На этом, во всяком случае, и строится теория.

На Востоке эта теория и эти упражнения широко известны. Индийцы рассказывают о них прелестные истории; вот одна из них.

У одного риши[151] был ученик, который,

по его мнению, уже далеко продвинулся в духовном развитии. Пожелав, чтобы он получил дополнительные наставления от Джанаки, известного царственного мудреца, он послал молодого человека к нему. Сначала Джанака оставил вновь прибывшего на несколько дней у ворот дворца, не позволяя ему войти даже во двор. Вышколенный ученик, несмотря на свое высокое происхождение, не показал ни малейшего признака горя, обиды или недовольства таким пренебрежительным отношением к себе. Когда ему наконец разрешили явиться на глаза царю, у дверей тронного зала ему дали в руки чашу, наполненную до краев водой, и приказали обойти зал, неся ее в руках.

Джанака, хотя ум его совершенно равнодушен ко всем мирским благам, окружен настоящим восточным великолепием. Золото и драгоценные камни сверкали на стенах огромного зала; придворные, окружавшие своего господина, все в драгоценностях; дворцовые танцовщицы, прекрасные как богини и полуодетые, улыбались молодому чужестранцу, когда он проходил мимо. Все же ученик прошел через это испытание, не пролив ни капли воды. Джанака отослал его назад к его гуру, сказав, что он не нуждается больше в уроках.

Тибетцы знакомы с теорией, связанной с кхорлос (колесами), – главной в индуистском тантризме. Вероятнее всего, ее импортировали в Тибет из Индии или Непала, но интерпретация, данная ламаистами, отличается в некоторых пунктах от той, что известна в индуистских кругах.

Считается, что кхорлос – это центры энергии, расположенные в разных частях тела; их часто называют «лотос». Практики, связанные с кхорлос, относятся к эзотерическому учению. Главная цель тренировки, в которой кхорлос играют важную роль, – направлять поток энергии к высшему лотосу дабтонгу (лотосу с тысячью лепестков), расположенному на макушке головы. Различные виды упражнений в этой тренировке ставят своей целью утилизацию энергии, естественно выделяемой в животных проявлениях, связанных с сексом, чтобы использовать ее для развития интеллекта и супернормальных способностей.

Ламы, принадлежащие к секте Дзогчен, – практически единственные мастера этого учения.

Некоторым ученикам советуют созерцать небо и иногда ограничить себя этой практикой. Одни ложатся на спину на открытом воздухе, чтобы смотреть в небо и не видеть никаких других предметов вокруг. Это созерцание и идеи, которые возникают, ведут, как считается, к особому виду транса и ощущению неописуемого единения с Вселенной.

Все ламы признают пользу большинства этих изощренных тренировочных практик. И все же, когда читаешь трактаты о них или слушаешь устные объяснения мастеров-мистиков, нередко улавливаешь сдержанное нетерпение. Учитель, который инструктирует нас, говорит: «Да, все это необходимо, – возможно, даже очень необходимо большинству новичков, но только в качестве подготовительной тренировки, цель в другом». Позвольте нам поспешить и закончить с подготовительным процессом.

Следующий, более рациональный метод ближе к цели, – в любом случае его легче понять. Учитель приказывает ученику закрыться в цам и медитировать, сделав объектом созерцания своего Йидама (божество– хранителя). Послушник, живущий в полном одиночестве, концентрирует свои мысли на Йидаме – воображает его в том виде, в каком видел его в книгах и скульптурах. Повторение некоторых мистических формул и конструирование кьилкхора – части этого упражнения, цель которого – вызвать Йидама на глаза своего почитателя. По крайней мере, такую цель мастер называет начинающему. Ученик прерывает созерцание только на краткое время, совершенно необходимое ему, чтобы поесть[152], и на очень короткое время, отводимое на сон. Часто затворник даже не ложится, а только дремлет на одном из тех гомти, о которых говорилось в предыдущей главе[153].