Магия крови
Шрифт:
Илья едва успел отшатнуться от ответного взмаха. Остриё копья прошло в паре сантиметров от его груди. Кайпора злобно оскалилась, черты её лица исказились, потеряв сходство с детскими. Меж толстых губ показались жуткие треугольные зубы.
Егерь зарычал в ответ и сам не узнал собственного голоса. Бешенство клокотало в горле и требовало убить эту тварь сейчас, немедленно. Илья снова рванулся вперёд. Выставленное навстречу копьё не заставило его остановиться. Достать, зарубить, пусть даже нанизавшись на остриё.
Сделать глупость егерь не успел. Получивший передышку Гремучий Змей не стал упускать такого
Жуткий вой ввинтился в воздух, перекрывая шипение сгорающей плоти. Узкий, как газовый резак, огненный лепесток проклюнулся из груди твари. Кайпора осела на колени, выронив копьё, пламя вырвалось изо рта и глазниц. А через несколько секунд на тропе осталась только куча чадящего пепла да высохшая ветка, в которую превратилось оружие лесного чудовища.
Илья пошатнулся и на ватных ногах прошёл мимо останков кайпоры к своему учителю. Вонь сгоревшей твари терзала его обострённое рисунком обоняние. Егеря мутило – и от запаха, и от потери крови. Рисунки взяли свою плату. Заёмная сила ушла, руки налились свинцом, мышцы гудели как после хорошей тренировки в зале.
– Ну что, познакомился с духом леса? – усмехнулся шагнувший навстречу ученику шаман. Сам он тоже выглядел неважно. Зелёная кожа посерела – видимо, так у орков проявлялась бледность. По лицу обильно стекал пот.
– Познакомился, – кивнул Илья и пошатнулся. Орк поддержал его под локоть. – Кайпора… Слышал я что-то такое раньше, в своём мире. Помню, что с лесом связано, навроде лешего нашего, но без подробностей.
– Лешего? – переспросил Гор'Ассади.
Держась друг за друга, орк и человек зашагали прочь от места схватки.
– Так дух леса в наших краях называется, – продолжил Илья. – Леший. Лесной хозяин. Может запутать, заблудить. Бережёт свои владения.
– И кайпора лес бережёт, – отозвался старый шаман. – А ещё – охотится. И жрёт всё, что шевелится. Мы тоже сгодимся. Когда при встрече в руках у неё будет палка – ещё не так страшно. С ней можно договориться или отпугнуть огнём. Она даже может помочь, к примеру, с охотой. Если угодишь ей. А вот когда кайпора с копьём – всё плохо. Это значит, что она сама на охоте.
– Отпугнуть огнём, – повторил Илья. – Значит, я со своим мачете ей ничего бы не сделал?
– Может, и сделал бы, – пожал плечами орк. – Особенно если б ты использовал "Проклятое касание".
Шаман перехватил вопросительный взгляд ученика и пояснил:
– Рисунок, нейтрализующий магию. Тот, что тебе оживил мой сын, когда ты напал на полуэльфа. Тот, который погасил его защитный амулет. Один из самых сложных рисунков, как для нанесения, так и для использования. Не знаю, смог бы ты. Но сможешь. Я тебя научу.
– Спасибо, учитель.
– Это тебе спасибо, что не бросил. Хоть я тебе и запретил. Вовремя ты подоспел. Правда, я не знаю ни одного случая, чтоб с кайпорой справились без огня. И не советую тебе больше проверять.
– Сам не хочу! – егерь не удержался и спародировал акцент товарища Саахова из известной комедии. – Сила вот не помогла.
– А вот с этим рисунком будь поосторожнее, – перешёл на менторский тон орк. – "Жажда крови" – один из самых простых и частых рисунков, он есть почти у всех берсерков. Он даёт воину силу и скорость движений и реакции, укрепляет тело, чтобы берсерк сам себя не покалечил. Но этот рисунок – и один из самых коварных. Если плохо себя контролировать, можно дать волю ярости и подставиться, как ты сегодня. Или вовсе таких дел наворотить, что сам ужаснёшься. Потому я пока не давал тебе использовать этот рисунок. Контролю я тоже тебя научу.
– А что за огненные крылья? – задал новый вопрос Илья.
– Я призвал на помощь духов огня, – не стал вдаваться в подробности шаман. – Как я уже говорил, он лучше всего помогает при встрече с кайпорой.
Какое-то время они шли молча. Илья с трудом переставлял ноги, радуясь, что уже не требуется расчищать дорогу с помощью мачете. Шаман двигался пободрее, но тоже далеко не с той лёгкостью, с какой шёл к Огненному Сердцу. Наконец Гор'Ассади снова заговорил:
– Люди носят фамилии, орки – прозвища. Мы называем их вторым именем. Их дают старшие родственники на ритуале наречения, обычно – лет в двенадцать. У тебя здесь кровных родственников нет, и у твоего... – шаман чуть запнулся – предшественника тоже не было. Но мой сын назвал тебя братом, а значит, я тебе вместо отца. Отцом называться не могу – нужно уважать тех, кто подарил тебе жизнь.
Орк замолчал, и какое-то время они шли молча. Вновь шаман заговорил уже на подходе к дому.
– Конечно, у твоего предшественника было второе имя. Я растил его с малых лет. Но так как ты – не он, его второе имя тебе не подходит. И я дам тебе новое. В клане никто не удивится – ты ведь словно заново родился.
– Что есть, то есть, – согласился Илья. Вспомнил дикую боль в простреленной спине – и невольно поёжился.
– Второе имя равносильно первому. Ты должен будешь откликаться и на то, и на другое, Аг'Тар, – орк с нажимом произнёс последнее слово. – Не забудь.
– Не забуду, учитель.
Глава 3
Закатный луч рубиновым клинком падал в маленькое окошко. В его неярком свете блестела широкая медная чаша с закреплённым в середине масляным светильником. Чаша стояла на невысоком каменном алтаре, покрытом ритуальными рисунками. В центре узора застыло изображение курящегося вулкана – Огненного Сердца.
Илья сидел на циновке перед алтарём, скрестив ноги, и следил за солнечным зайчиком. Тот медленно полз по стене вместе с движением заходящего солнца. За прошедший час ноги изрядно затекли в непривычной позе. Мысли, поначалу роившиеся в голове, теперь вылетели, оставив после себя звенящую пустоту.
Бросив бездумно следить за пятном света на стене, егерь закрыл глаза и постарался вновь почувствовать ток собственной крови. Встреча с кайпорой навела на простую мысль: времени настроиться на то, чтобы пробудить силу берсерка, может и не быть.
Теперь Илья упражнялся каждый день, и не только во время занятий с учителем. Раз за разом он доводил свои ощущения до момента, когда по жилам должен был потечь жидкий огонь. А потом старался как можно дольше удержать себя в этом состоянии, балансируя на грани оживления рисунка.