Магия, любовь и виолончель или История Ангелины Май, родившейся под знаком Рыб
Шрифт:
Как мы и договорились, я приехала на свою бывшую работу тогда, когда там уже никого, кроме Ники, не было. Знакомый охранник приветливо кивнул, не обращая внимания на то, что мой пропуск не был продлен на этот год.
Ника очень нервничала. К деспотично-непредсказуемому характеру Дисса она пока что не привыкла. Хотя гарантии того, что она к этому когда-нибудь привыкнет, нет и быть не может. Люди вообще делятся на тех, кто Дисса превозносит, и тех, кто его терпеть не может. Я как могла Нику успокоила, пообещав, если что, разобраться с Антоном Альбертовичем лично.
– Не понимаю, Гелка, как ты вообще с ним
– Он же тебе вроде бы нравился когда-то? – невинно спросила я. – Кстати, хорошая дубленочка. Тебе идет.
– Спасибо. Мне тоже нравится. Дорогущая, зараза… А что толку? Он меня в упор не видит, – обиженно сказала Ника, поджав пухлые губки. И легкомысленно добавила, радуясь своему отражению в зеркале. – Голубой, наверное.
– А иначе ты это никак объяснить не пыталась? – усмехнулась я.
– Иначе это, Гелка, не объяснить. Мертвый бы давно уже все понял. А этот приходит с бодуна и давай всех строить. Или у него уже давно ни на кого не стоит. Поэтому и зверствует.
– М-н-да… – пробормотала я, невольно вспоминая опровергающие Никины слова обстоятельства. – Ну хоть зарплата-то тебя устраивает?
– Что-то же должно меня здесь устраивать, -недовольно сказала Ника. – Ладно, Гелка. Компьютер перед уходом выключи. Не забудь. Ключ на щит. Ну, в общем, ты и сама все знаешь. Да, кстати, ты сама-то как? Куда устроилась?
– Да вот… – я кивнула на свои бумаги, вовремя вспомнив о том, что о магическом салоне Антон просил никому не говорить. – Интервью для «Невского времени» печатать буду. Так… понемножку… Осваиваю смежные профессии. А вообще все нормально. Спасибо.
Я разложила бумаги возле компьютера и уже собиралась взять на клавиатуре первый аккорд, как вдруг взгляд мой наткнулся на фотографию в рамочке, стоящую на столе. На ней моя бывшая сокурсница Ника нежно обнимала за мощную шею отвратного вида собаку – бульдога со складчатой мокрой мордой. На верхнюю черную губу пса наползали убийственные желтые клыки.
Я нервно сглотнула. И мне показалось, что в горло случайно скользнула льдинка и холодной медузой растаяла в животе.
– Я не знала, что у тебя собака, – сказала я напряженно.
– Папа взял. У нас в позапрошлом году квартиру ограбили. Слава богу, дома никого не было. Папаша испугался и притащил этого ублюдка. Чтобы охранял. Так мы теперь дома книгу с полки взять не можем. Охраняет.
– А ты с ним гулять ходишь? – замирая от неприятных предчувствий, спросила я.
– Ты что! Только папа ходит. Это ж не собака, – засмеялась Ника, подходя к столу и любовно глядя на фотографию. – Это машина для убийства.
– Да? – ужаснулась я. – А как его зовут?
– Тефаль, – прыснула Ника. – Он всегда думает о нас. Ну все. Я побежала. А то совсем поздно будет. Счастливо.
Мы сентиментально поцеловались, вытянув губки трубочкой. И она убежала.
Я осталась одна на своем бывшем рабочем месте. Здесь было знакомо и привычно. Но от всего, что меня сейчас окружало, вдруг повеяло такими нервами и постоянным стрессом, что я еще раз поздравила себя с тем, что нашла-таки мужество все поменять. Ну если не все, добавила я про себя, подумав об Антоне, то почти все.
Я посмотрела на часы.
Я уже собиралась уходить. И следила за тем, как последняя страница текста уползает в факс. И думала, что то, чем я занимаюсь в салоне «Ангел&Рая», очень похоже на принцип действия факсимильной связи. Неверующий не поверит, что лист, проглоченный и выплюнутый факсовым аппаратом, попал куда-то еще кроме твоих собственных рук. Никаких доказательств трансмиссии нет. Однако я знаю, что где-то в другом месте нашего города сейчас в темном кабинете, где уже давно никого нет, другой черный аппарат вдруг ожил и выдал целый рулон поступившей информации. Точно так же и магия. С той лишь разницей, что своему приятелю Виталику Сацу я завтра обязательно позвоню и узнаю, дошел ли до него мой факс. А в те инстанции, с которыми связываюсь я в рамках деятельности магического салона, позвонить и что-либо уточнить невозможно. Но ведь это не значит, что просьбы мои там не получают.
Мысли мои унеслись в те самые далекие инстанции, когда вдруг кто-то стал открывать ключом дверь приемной. Дверь я не запирала. Я точно помнила, что проводила Нику и вернулась к столу. Пойти самой сказать, что здесь открыто, или вообще спрятаться в шкаф? Но шкафы здесь все с полками. Я быстро оглянулась. Прятаться можно было только под стол. А надо? Я же ничего плохого тут не делаю.
Похоже, тот, кто хотел сюда войти, раньше эту дверь никогда не открывал. Судя по металлическому скрежету с той стороны, ключ к двери подбирали путем проб и ошибок.
Дисс-танционное управление
Наконец дверь распахнулась, и на пороге возник Антон Дисс в надвинутой на самые глаза кепке, в распахнутой кожаной куртке и с портфелем в руке. Не глядя на меня, он рванул к двери своего кабинета и опять надолго застрял возле нее с ключом. Я стояла и ничего не говорила. А он моего присутствия не замечал.
Он так долго копался, что я не выдержала и, слегка изогнувшись, заглянула через его плечо. Теперь он никак не мог попасть ключом в замочную скважину этой двери. Да… Дела…
– Кофе сделай мне, Ника! – оловянным голосом сказал он, в конце концов завалившись в кабинет. Дверь за ним захлопнулась.
Я покачала головой. Во как! Немудрено, что Ника никак не может достичь желаемого. Он просто в упор ее не видит. Лучшее, что я могла сделать, – это спокойно одеться и уйти. Даже если бы на моем месте была Ника, ее рабочий день уже давно закончился. И нести кофе нетрезвому директору никто в девять вечера не обязан.
Я постояла, постояла… Посмотрела с тоской на свое новенькое кремовое пальто… И пошла заваривать кофе. Мне, как всегда, стало ужасно жаль Антона. Ведь все нормальные люди уже разошлись по домам, растворились в другой жизни, в «личной», которая никого не касается, кроме них самих. А у этого безумца никакой личной жизни нет. Мы с Антоном оба несчастны. И я его слишком хорошо понимаю, чтобы тихонько дезертировать и оставить его даже без чашки кофе.