Магия обреченных
Шрифт:
– А какой именно Дар, ты не догадываешься?
– Куда мне! Раза три ворожила на новую луну, да, видно, большие вельможи ведьмам не по зубам. Я ведь совсем не представляю, чем у них голова занята – о чем думают, чего хотят…
– Ну, это, положим, не загадка. Вельможи хотят того же, чего и прочие смертные: признания, восхищения, власти, безопасности, куска полакомее да добра побогаче. Кармал – особый случай. Если я скажу тебе, чего он хочет, ты, пожалуй, сочтешь его безумцем. Только это не так… не совсем так. Он гораздо умнее, проницательнее и величественнее большинства наших соплеменников. Но для того чтобы понять это, нужно хорошо его знать.
В детстве Кармал, как и все мальчишки, обожал героические сказки. Только в отличие от обычных мальчишек, которым сказки рассказывают бабушки, у Кармала был целый государственный архив со многими дюжинами мемориков, знающими наизусть многие дюжины сказаний, былин и легенд. Благодаря им будущий владыка к пятнадцати годам знал историю Плоскогорья лучше, чем любой придворный историк. Голова у Кармала устроена иначе, чем у большинства людей. Ему удалось не только сложить из разрозненных сведений последовательную и цельную картину, но и найти определенную закономерность в развитии событий.
– Ты хочешь сказать, что он сумел разгадать узор, задуманный Хозяйкой судеб?
Алмель улыбнулась.
– Едва ли Кармал согласился бы с твоим толкованием. При всем своем уме владыка не свободен от заблуждений. Одно из них – его несокрушимая уверенность в том, что люди сами хозяева своих судеб.
– Мальчишка! – Лана покачала головой. – Подобные заблуждения чреваты горьким разочарованием.
– Я понимаю. И стелю ему соломки, где могу. Но, боюсь, Кармал все равно рискует свернуть себе шею. К сожалению, я не всесильна. – Алмель умолкла, погрузившись в свои мрачные мысли, но быстро спохватилась. – Ладно, это совсем другая тема. Я остановилась на том, что Кармал увидел закономерность в исторической картине, которая ему открылась. Подробности пропущу, перейду сразу к его выводам. Кармал уверен, что сообщество любых живых тварей – и человечество в том числе – может уцелеть только в борьбе. Войны, мятежи, повальный мор, голод, стихийные бедствия – необходимые условия выживания людей. Если оградить какой-нибудь народ от смертельных опасностей, это неизбежно приведет к его вырождению и гибели…
– Погоди, детка, я не поняла. Как же войны и мор могут защитить людей от гибели?
– Понимаю, родная, для человека непривычного это звучит дико. Мне самой понадобилось не меньше года, чтобы понять доводы Кармала. А у нас с тобой на все про все час, от силы два. Поэтому не стану тебя убеждать, приведу одно сравнение. Представь себе человека, которого с младенчества оградили от всех опасностей. Кормили протертой пищей, чтобы не подавился, поили только теплым, чтобы не обжегся и не застудил горло, носили на руках, чтобы не ушибся при ходьбе, одевали потеплее, чтобы не продуло, не пускали в дом чужих, чтобы не принесли заразы. Как, по-твоему, долго такой человек проживет, если условия его жизни вдруг изменятся?
– Долго он не проживет в любом случае, – уверенно сказала Лана. – Какая-никакая, а хворь в нем обязательно заведется. Наше нутро к такой неге не приспособлено.
– Вот и с родом людским примерно такая же картина. Понимаю: сравнение – не доказательство, но поверь мне пока на слово.
– М-м… Ладно, продолжай, милая.
– В прошлом все было в порядке, опасностей у нагорнов хватало. Потом они неудачно напали на сгорнов, потерпели поражение, и тогдашний владыка, потрясенный возможностями сгорнийских магов, соблазнил всяческими мирскими благами одного из Верховных лордов. Они заключили договор. Верховный лорд – предшественник лорда Региуса – получил право претендовать на любое имущество владыки, какое ему приглянется, а взамен брал на себя обязательство оградить повелителя нагорнов от любых посягательств на его власть, жизнь и здоровье. Со временем как-то само собой вышло, что круг обязанностей придворного мага расширился. Теперь он защищает владыку не только от злоумышленников, но и от хворей, несчастных случаев, посягательств на казну и прочих неприятностей. Кроме того, опека Верховного лорда распространилась на членов семьи повелителя, на его фаворитов, а частично и на все остальное население Плоскогорья. Ведь мор или стихийное бедствие, случись они даже где-нибудь на границе, нанесли бы ущерб множеству подданных владыки, а значит, ударили бы по казне или, другими словами, по монаршему карману.
Вот так и вышло, что наша жизнь потекла по искусственному руслу и вместо быстрой горной речки стала напоминать сточную канаву. С одной стороны, нагорнов защитили от враждебной стихии, с другой – пресекли любые их попытки посягнуть на существующий порядок вещей. Население, во-первых, начало стремительно расти, все больше и больше опустошая и истощая земли Плоскогорья, а во-вторых, поделилось на закрытые кланы. Если раньше у способного и честолюбивого юноши из низов был шанс пробиться наверх, заключить брак с девицей из благородной семьи и влить свежую кровь в жилы высшей знати, то теперь никакие таланты не помогут ему одолеть барьера, разделяющего нищих и ремесленников или ремесленников и мастеров, мастеров и купцов, купцов и чиновников…
– А как же ты рассказывала, будто владыка набирает мальчишек из бедноты, отдает их в обучение, а потом зачисляет к себе на службу и даже, бывает, ставит над потомственными чиновниками?
– Верно, Кармал изо всех сил старается расшатать межсословные границы. Но у него ничего не выходит. Несмотря на власть и богатство, которыми он щедро одаривает своих выдвиженцев, вельможи и чиновники отказываются выдавать за них своих дочерей, предпочитая заключать браки между своими. А от междусобойных браков рождается все больше больных и слабоумных детей, и не только у знати, а в прочих сословиях тоже. Просто у знати чаще, потому что их круг – самый узкий. Представляешь, что будет с нагорнами через дюжину дюжин лет?
– Выродимся? Но я не поняла, при чем тут опасности, борьба? Разве для выживания не достаточно просто отменить сословные границы?
– Сословные границы не отменишь властью одного человека, пускай даже монарха. Кармал пытался сделать нечто подобное, и вельможи быстренько наняли в противовес ему, для защиты своих интересов Верховного лорда Септимуса. Поскольку ни жизни, ни благосостоянию владыки их действия не угрожали, лорд Региус отказался участвовать в противостоянии. Но даже если бы не отказался и они с Кармалом одержали бы верх, по сути это ничего не изменило бы. Просто вырождение растянулось бы во времени, потому что из нескольких маленьких замкнутых сообществ сложилось бы одно большое, но тоже замкнутое.
А вот если бы нагорны боролись с разного рода опасностями, все было бы иначе. В борьбе выживают сильнейшие, те, кто дает сильное и жизнеспособное потомство.
– Какая жестокая истина… – Лана зябко повела плечами. – И неприятная. Прости, родная, если я тебя задела. Но ты ведь приехала не для того, чтобы обратить меня в веру своего повелителя? Кажется, я догадываюсь, в чем дело. Владыка ожидает, что у нашей Хайны проявится какой-нибудь ужасный разрушительный Дар, правильно? Ты боишься, что он заставит мою малышку сеять на Плоскогорье смерть?
– Нет, душа моя, это уже в прошлом. Но давай я расскажу все по порядку, ладно? Кармал вырос и стал владыкой, но его интерес к архиву не угас. Время от времени он вызывает к себе в покои очередного меморика и слушает древние сказания. И вот четыре года назад ему рассказали одну удивительную легенду. Оказывается, Горная страна не всегда была отрезана от мира. Полторы тысячи лет назад существовали тропы, по которым на Плоскогорье приходили караваны из Низинных земель. Но однажды нагорнийские разбойники напали на такой караван и жестоко убили всех караванщиков. Последний, умирая, выкрикнул какое-то проклятие, после чего неведомо откуда явилась Белая дева, которая истребила разбойников, испепелила землю на много дней пути вокруг и вызвала обвал. Обвал уничтожил тропы и оборвал все связи между Плоскогорьем и Низиной.