Магия ответа
Шрифт:
— И всё же, Луны сегодня благоволят нам. Если бы отец не вспомнил, что Борзовы всегда брали клятву верности со своих бойцов… Может, у тебя бы что и получилось.
Я со вздохом улыбнулся, подогревая уверенность носатого. И Борис весело покачал пальцем:
— А ведь как это умно, напомнить Георгию о его долге… Братец, надумайте вы ночью сбежать, у вас бы получилось.
Появилось ещё четверо бойцов. Они окружили меня, и носатый махнул следовать за ним.
— Ну, пойдём, наследничек,
Я поковылял следом, переставляя тросточку. Георгий совершил глупость, но кое-что он всё-таки сделал, как надо — нога у меня почти не болела.
***
Усыпальница находилась в большом саду. Вход в склеп, заросший цветущей вишней, виднелся издалека.
Сад был красивым — подстриженные газоны, убранные дорожки, небольшие скамейки, на которых кое-где даже сидели посетители. Какой-то старичок в длинном пиджаке и шляпе читал газетку. Две девушки на соседней скамейке живо что-то обсуждали.
Когда мы появились на дорожке, все низко склонили головы, приветствуя сына главы. А потом поспешили покинуть сад.
Склеп не выглядел заброшенным, за усыпальницей явно ухаживали. Цветущие розовые кусты вишни стояли один к одному, оттеняя резные колонны, между которыми находились золочёные двойные двери.
— Государь был здесь позавчера, — вдруг сказал Борис, — Был очень доволен, как здесь красиво.
Я хмыкнул:
— Ну ведь, ради такого куска пирога можно и посуетиться, ага?
Так я намекнул про наследство, которое ждало Вепревых после того, как они «породнятся» со мной. И, судя по всему, государь был совсем не против такого сценария — почему-то же он позволил Вепревым и распоряжаться владениями Борзовых, и воспитывать их наследника.
— Длинный язык можно и обрезать, — холодно ответил Борис, — Чтобы получить наследство, он тебе не нужен.
Носатый достал из кармана большой ключ, передал его охраннику. Тот отпёр дверь, открыл и отошёл в сторону.
Я протянул руку:
— Родовую вещицу можно?
— Что? — Борис даже удивился, — Какую?
— Пса.
Вепрев переглянулся с охранниками, нахмурив брови. Полез в карман, достал мой медальон, подвесил его на пальцах.
— С каких это пор ключ от техники стал твоей родовой вещицей? — он нахмурил брови.
К моему изумлению, от медальона вдруг повеяло чёткой и очень чистой псионикой. Будто предмет включился рядом со склепом, и стал отбивать сигналы, наподобие Азбуки Морзе.
Я вытаращил глаза, пытаясь понять, что чувствую, но тут Вепрев вдруг спрятал медальон обратно.
— Ты думаешь, я идиот? Хочешь просто покончить с собой?
Мне осталось только удивиться:
— О чём ты?
Но Борис не ответил, лишь покачал головой.
— Отец запретил рисковать. Вот когда исполнится двадцать
Он толкнул меня в спину. Я один раз оглянулся на носатого и его охранников, а потом прошёл в тёмный склеп.
Дверь сразу же затворилась, и наступила кромешная тьма.
***
Темнота продолжалась несколько секунд.
Но вот я сделал шаг, протянув руки, чтобы пощупать перед собой пространство, и темнота замерцала огоньками.
Они были везде, словно маленькие звёздочки. Я закрутил головой, пытаясь разгадать узоры созвездий, но тут в помещении посветлело, и оказалось, что каждая звезда — это бликующая грань.
Внутри усыпальница представляла из себя круглый зал с полками до потолка, на которых стояли вытянутые чёрные вазы с эмблемой Борзовых. Много, очень много одинаковых изящных ваз, украшенных драгоценным пирусом — именно эти камешки и светились, позволяя разглядеть внутреннее убранство.
В центре стояла большая стела около метра высотой, и её вершину венчала золотая голова пса. Статуя и вправду изображала голову собаки из породы борзых — короткие висячие уши, гладкая шерсть, длинный узкий нос.
У стелы с головой небольшой коврик, и на постаменте перед ним в стаканчике несколько палочек, так похожих на свечи.
С другой стороны зала, между полками с вазами, виднелась ещё одна дверь. Скорее всего, выход в какой-нибудь второй, тайный зал.
Я с досадой обернулся назад, мысленно послав Вепрева в Пробоину. Мне казалось, что без того медальона здесь делать нечего.
— Вася, ну ты хотя бы не молчи, — прошептал я, — Что делать?
Василий внутри меня вдруг притих. Я чувствовал его смешанные чувства — он трепетал от того, что оказался в родовом склепе. Он возмущался тому, что в склеп проник Иной. А ещё Василий был растерян, словно чувствовал вину за какое-то невыполненное обещание.
В общем, опять никакой информации от его эмоций.
Со вздохом я прошёл в центр склепа, посмотрел на коврик, на свечки. Опустившись на колени, я положил руки на бёдра, и стал разглядывать вазы.
Тишина стала надоедать.
— Эй, — негромко позвал я, — Есть кто?
Да, без Перовской мне здесь делать нечего. Я же не оракул, разговаривающий с духами… да и вообще Пустой.
Прикрыв глаза, я попытался ощутить что-нибудь. Если это святыня Борзовых, то здесь должно быть намоленное место. А значит, должен быть мощный ментальный след от прошлых поколений, и можно попробовать поймать картинки из воспоминаний.
Конечно, от моей настоящей чувствительности сейчас остались крохи. Блок в нижней чакре и непонятная атрофия верхних.