Магия предательства
Шрифт:
— Я читала ваш бюллетень, — сухо ответила Элиза. — Однако о чьём отречении она вела речь? Моём или своём?
— Она говорила о вас обеих, мадам, — сладко улыбнулся посол. — И я вынужден признать, что одно неотделимо от другого: если вы пойдёте на уступки, пойдёт и она. Однако вас удерживает страх предательства.
— Не берите на себя труд угадывать мои мысли, — сказала Элиза.
— Ну что вы, как можно, мадам, я всего лишь позволил себе предположить, что вас тревожат истинные намерения Мерид. Но с другой стороны,
— Если бы моё отречение гарантировало такой же шаг с её стороны и конец этой бессмысленной бойне, я готова снять с себя полномочия правителя прямо сейчас. Но как я могу верить ей после всех её предательских действий?
Орлеманн надул губы, напустив на себя важный вид.
— В последнее время мои офицеры не выявили среди кандидатов ни одного шпиона, — сообщил он. — Это позволяет предположить, что ваша сестра чиста в своих намерениях.
— Неужели вы до сих пор пытаете этих несчастных малышей своими жуткими машинами?! — Элиза явно пришла в ужас. — Мне казалось, мы договорились от них отказаться!
— Увы, мадам, обстоятельства вынудили нас продолжать чистки. Как иначе мы можем быть уверены, что среди нас нет её шпионов? Однако трудно отрицать очевидное: она начала выполнять свои обещания. Вот и на конвои больше не нападали с тех пор, как она гарантировала их беспрепятственное продвижение через земли Машин.
— Да, но как только она узнает, что мы провозим на них кандидатов, ударит не задумываясь! — Элиза сокрушённо спрятала лицо в ладонях. — Как я могу верить своей сестре? Её предательство зашло слишком далеко!
— Мадам, — заговорил Орлеманн, всем своим видом выражая преданность и покорность, — все мы хотим мира. Возможно, наступил, наконец, тот момент, когда ваша сестра готова прислушаться к совести. И я смею надеяться, что её готовность передать власть временному правительству является искренней.
— Да, — кивнула Элиза, — это важнее всего: установить мир, чтобы всё стало по-прежнему. Будьте добры, дайте понять моей сестре в ходе своего очередного визита на её территорию, что я с полным вниманием рассматриваю предложение. Это всё.
Элиза откинулась на спинку кресла, глядя в огонь. Как только посол решил, что его никто не видит, лицо разительным образом переменилось. По благостной физиономии херувима скользнула холодная жестокая гримаса. Но уже через мгновение она исчезла без следа.
— Очень хорошо, мадам, — проворковал посол. — Пожалуй, мне следует поторопиться и попасть на тот берег, как только сойдёт большая вода, иначе конвой до Долгого города не успеет выйти в намеченный срок. А как только закончится время, оговоренное для его безопасного продвижения, вся мощь военных сил вашей сестры — в том числе и машины — не даст нам даже нос высунуть из Норсбриджа. Доброй ночи, — Орлеманн откланялся и выскользнул
Как только за ним захлопнулась дверь, Элиза вскочила и принялась мерить шагами комнату. У Джо больше не было сил терпеть: он вылез из-за стола и деликатно кашлянул.
Элиза так и подпрыгнула на месте, резко повернувшись к нему. Она схватила мальчика за плечи.
— А ты, ты кто такой? — спросила она, сверля его глазами. Джо открыл было рот, но его перебили: — Чисты ли твои помыслы? Когда-то верила, что могу распознать честного человека по глазам, но с тех пор многое изменилось, и я никому не верю. Ты принёс мне напоминание о вещах, которые хочу забыть. И я должна позвать стражу, должна отдать им тебя, однако…
Она отпустила Джо и горько вздохнула.
— Я уже целую вечность не видела никого, похожего на тебя. Говори же, что тебе нужно?
— Паук сказал, что нам нужно три пропуска до Норсбриджа и места в конвое.
— Паук, вот как? Очень хорошо, — сказала Элиза. Она достала из ящика большой лист веленевой бумаги и положила перед собой на стол. Джо рассмотрел, что на листе напечатано несколько одинаковых формуляров, отделённых друг от друга перфорированными линиями отрыва. Элиза поставила свою подпись на трёх формулярах.
— Это даст вам доступ в любое место, — она оторвала пропуска от большого листа. Остальные формуляры Элиза спрятала обратно в ящик, а Джо отдала пропуска и небольшой кошелёк.
— Береги себя и… — она запнулась. По коридору простучали торопливые шаги. Элиза метнулась к окну и рванула на себя разбухшую раму. Джо помог ей, и вдвоём им удалось открыть окно настолько, что он мог протиснуться в щель. Мальчик с тревогой всмотрелся в кромешную тьму за окном. Земли рассмотреть он не смог, как ни старался. Высота могла быть не больше метра… или целых пять.
— Здесь невысоко, — подбодрила его Элиза. — Скорее, иначе тебя поймают.
Джо вскарабкался на подоконник и повис на руках. Элиза молча захлопнула ставню. Обратный путь был отрезан. А Джо никак не мог заставить себя разжать пальцы. Вместо этого услужливая память живо рисовала, как много ступенек было в парадной лестнице и насколько выше по склону находилась эта сторона дома. Джо с тоской всмотрелся в темноту и не смог подавить ощущения, будто под ним разверзлась настоящая пропасть.
И тут кто-то поймал его за ноги! Мальчик сдавленно взвизгнул от ужаса и принялся брыкаться что было сил.
— Уймись и не пищи! — раздался грубый голос. — Я тебя держу, отпусти подоконник.
Джо повиновался, и его аккуратно поставили на землю. Но когда он поднял голову и открыл рот, собираясь поблагодарить своего спасителя, с ужасом рассмотрел над собой грубую физиономию Рэдуорта, изуродованную знакомым шрамом. В алом отблеске далёких фонарей на рынке бедняге показалось, что ему улыбается сам дьявол.