Магия реальности. Откуда мы знаем что является правдой
Шрифт:
Некоторые жидкости «вязкие», как патока. Вязкая жидкость течёт, но настолько медленно, что хотя очень вязкая жидкость, в конце концов, заполнит нижнюю часть сосуда, это займёт много времени. Некоторые жидкости настолько вязкие — текут настолько медленно — что с тем же успехом могут считаться твёрдыми телами. Подобные вещества ведут себя как твёрдые тела, даже при том, что они состоят не из кристаллов. Пример — стекло. Говорят, что стекло «течёт», но настолько медленно, что должны пройти столетия, чтобы заметить это. Так что, с практической точки зрения, мы можем считать стекло твёрдым.
Твёрдое тело, жидкости и газы — названия, которые мы даём трём обычным «фазам» материи. Многие вещества способны быть всеми тремя, при разных температурах. На Земле метан — газ (часто называемый «болотным газом», потому что он всплывает
1
Поищите это в Google. Это из поэта Ридьярда Киплинга, которого я люблю, хотя он не в моде сейчас.
Внутри атома
Когда мы пытались представить деление материи на мельчайшие частицы, в начале этой главы, мы останавливались на атоме. Атом свинца — это мельчайший объект, который мы можем назвать свинцом. Но можем ли мы подвергнуть атом ещё большему делению? И действительно ли атом свинца выглядит как очень маленький кусочек свинца? Нет, он не выглядит очень маленькой частицей свинца. Он не похож ни на что. Потому что атом настолько маленький, что не виден даже в очень мощный микроскоп. Конечно, вы можете разделить атом на ещё более мелкие частицы, но то, что мы получим, не будет являться тем же самым элементом, причины этого мы скоро узнаем. Более того, это очень трудно сделать, и это высвободит огромное количество опасной энергии. Вот почему для некоторых людей фраза «расщепить атом» звучит настолько угрожающе. Это было сделано знаменитым новозеландским учёным Эрнестом Резерфордом в 1919 году.
Хотя мы не можем видеть атом, и хотя мы не можем расщепить его, не превратив во что-то ещё, это не значит, что мы прекращаем исследовать его содержимое. Как я объяснял в главе первой, когда учёные не могут увидеть что-то непосредственно, они предлагают модель, на которую объект мог быть похож, и они тестируют эту модель. Научная модель — это способ представить себе то, какими могли быть вещи. Поэтому модель атома — это мысленная картина того, каким бы он мог быть внутри. Научная модель может казаться полётом фантазии, но это не так. Учёные не останавливаются на выдвижении модели: они идут дальше и тестируют её. Они говорят, «Если бы модель, которую я вообразил, была бы верной, мы могли бы ожидать увидеть в реальном мире то-то и то-то». Они предсказывают, что получится, если вы проведёте практические эксперименты и сделаете определённые измерения. Успешная модель та, предположения которой верны, особенно если они подтверждаются экспериментом. И если предположения оказываются верны, то мы надеемся, что это значит, что модель является действительностью, или, по крайней мере, частью действительности.
Иногда предположения оказываются неверны, и поэтому учёные возвращаются и исправляют модель, или придумывают новую, затем продолжают её испытывать. Другими словами, процесс представления модели и затем испытывания её — что мы называем «научным методом» — имеет гораздо больше шансов получить реальный результат, чем даже наиболее образный и красивый миф, созданный для того, чтобы объяснить то, что люди не понимали и часто не могли понять.
Ранней моделью атома была так называемая модель «Пудинг с изюмом», предложенная великим английским физиком Дж. Дж. Томсоном в конце 19–го века. Я не буду описывать её, потому что она была заменена более успешной моделью Резерфорда, впервые предложенной тем самым Эрнстом Резерфордом, который расщепил атом, который приехал из Новой Зеландии в Англию работать учеником Томсона и позже сменил Томсона на посту профессора физики в Кембридже. Модель Резерфорда, которую позднее уточнил, в свою очередь, ученик Резерфорда, знаменитый датский физик Нильс Бор, рассматривала атом как крошечную, миниатюризированную солнечную систему. В центре атома — ядро, которое содержит большую часть его материала. И есть крошечные частицы, названные электронами, со свистом летающие вокруг ядра по «орбите» (хотя слово «орбита» может вводить в заблуждение, если вы думаете о нем, как о планете, вращающейся вокруг солнца, потому что электрон не маленький круглый предмет в определённом месте).
В модели Резерфорда/Бора, которая, вероятно, отражает реальную истину, удивительно то, что расстояние между ядрами очень велико по сравнению с размером ядра, даже в плотном куске твёрдого вещества, такого как алмаз. Ядра сильно разбросаны. Это тот момент, к которому я обещал вернуться.
Помните, я говорил о том, что кристалл алмаза — гигантская молекула, созданная из атомов углерода, похожих на солдат в строю, но в трёхмерном строе? Что ж, теперь мы можем улучшить нашу «модель» кристалла алмаза, придав ей масштаб — то есть, ощущение того, как размеры и расстояния в нем связаны друг с другом. Предположим, что мы представляем ядро каждого атома углерода в кристалле не солдатом, а футбольным мячом с электронами на орбите вокруг него. В этом масштабе соседние мячи в алмазе были бы на расстоянии более чем в 15 километров.
15 километров между мячами будут содержать электроны на орбите вокруг ядра. Но каждый электрон, в нашем «футбольном» масштабе, намного меньше, чем комар, и эти миниатюрные комары сами удалены на несколько километров от мячей, которые они облетают. Поэтому понятно — и удивительно — что даже твёрдый алмаз представляет собой почти полностью пустое место!
То же самое справедливо для всех пород, независимо от их прочности и твёрдости. Это верно для железа и свинца. Это также верно даже для самой твёрдой древесины. И это относится к вам и ко мне. Я уже говорил, что твёрдое вещество сделано из атомов, «упакованных» вместе, но «упакованных» здесь означает что-то довольно странное, потому что сами атомы — главным образом пустое место. Ядра атомов расположены настолько далеко друг от друга, как если бы два футбольных мяча разделяло расстояние в 15 километров, а между ними летали бы несколько комаров.
Как такое может быть? Если камень является почти полностью пустым пространством, с реальной материей, разбросанной как футбольные мячи на километры друг от друга, почему он настолько жёсткий и твёрдый? Почему он не разрушается как карточный домик, когда вы сидите на нем? Почему мы мы не видим прямо через него? Если и стена, и я — в основном пустое место, почему я не могу пройти прямо через стену? Существует довольно забавная история об американском генерале Стабблебайне, который попытался это сделать. Вот история, которую я уже цитировал в предыдущей книге.
Это реальная история.
Она случилась летом 1983 года. Генерал — майор Альберт Стабблебайн III сидит за своим столом в Арлингтоне, штат Вирджиния, уставившись на стену, на которой развешаны его многочисленные военные награды. Они подробно описывают его долгую и выдающуюся карьеру. Он является начальником разведки армии Соединённых Штатов с 16 000 солдат под его командованием… Он смотрит сквозь свои награды на стену. У него возникаем мысль, что он должен что-то сделать, хотя мысль об этом пугает его. Он думает о выборе, который он должен сделать. Он может остаться в своём кабинете, или он может перейти в соседний офис. Вот его выбор. И он сделал его. Он собирается пройти в следующий офис… Он встаёт, выходит из-за стола и начинает расхаживать. Я думаю, он размышляет, из чего вообще в основном состоит атом? Из пространства! Он ускоряет шаг. Из чего в основном состою я? Он размышляет. Из атомов! Он почти перешёл на трусцу. Из чего главным образом состоит стена? Он думает. Из атомов. Все, что я должен сделать, это объединить пространства… Затем Генерал Стабблебайн тяжело ударяется носом о стену своего кабинета. Черт побери, думает он. Генерал Стабблебайн поражён своей постоянной неспособностью пройти через стену.
Вы не можете не посочувствовать генералу Стабблебайну. Он знал, что стена, и его собственное тело, были сделаны из атомов, столь рассредоточенных, что они походили на футбольные мячи в 15 километрах друг от друга. Конечно, если стена и его собственное тело были в основном пустым пространством, он же должен быть в состоянии пройти сквозь стену, протискивая свои атомы между атомами стены? Почему же он этого не может?
Почему камни и стены ощущаются твёрдыми, и почему мы не можем объединять наши с ними пространства? Мы должны понять (как бедный Генерал Стабблебайн узнал на своём горьком опыте), что то, что мы чувствуем и видим как твёрдое тело, есть нечто большее, чем просто ядра и электроны — футбольные мячи и комары. Учёные говорят о силах, связях и полях, взаимодействующие различными способами, чтобы держали футбольные мячи порознь друг от друга, а также удерживали компоненты каждого футбольного мяча как одно целое. При рассмотрении очень маленьких сущностей, таких как атомы и ядра, различие между «материей» и «пустым пространством», начинает терять свой смысл. Не совсем правильно говорить, что ядро «материи» как футбольный мяч, и что есть «пустое пространство» до следующего ядра.