Магия слова

Борейко Вадим

– Кстати, владеющих литературным казахским языком – тоже довольно мало. Когда слышишь на улице разговорную казахскую речь, она почти всегда щедро сдобрена русскими словами.

– Я вот чуть ли не каждого в Алма-Ате спрашиваю: назовите мне современного казахского писателя. А мне все отвечают: Мухтар Ауэзов.

– В начале века мы его столетие праздновали.

– Это все равно, как если бы я назвал современным русским писателем, скажем, Льва Толстого. Вот в чем вопрос. Ну, обяжут в Казахстане всех выучить казахский. А что они читать-то будут?

– «Слова назидания» Абая, которого называют у нас казахским Пушкиным.

Но вот скажи: какова разница во внешних языковых угрозах французскому и, к примеру, казахскому? Ведь французское государство считает себя вправе ограничивать экспансию английского путем ограничений в кинопрокате, в использовании заимствований (ordinateur вместо computer и т.д.). Почему французский от английского защищать нужно, а казахский от русского – нет?

– Во-первых, тут различия в изначальной ситуации. Во Франции у французского никогда в истории не было конкурента – второго языка, что и позволило ему захватить приличный ареал во всем мире и стать одним из мировых языков. То есть, французский относится к небольшому числу языков, которые успевают охватить все необходимые темы в образовании, науке, технологии. Таких языков не очень много. Есть языки, которые тоже абсолютно доминируют на своей территории – к примеру, шведский в Швеции, - но, тем не менее, не поспевают за прогрессом. На шведском физически не может быть такого объема научной литературы по всем специальностям, как на английском и на французском. Во-вторых, я не считаю, что французский надо так уж защищать от английского. На мой взгляд, эта угроза преувеличена.

– Может быть, нелюбовь ко всему английскому во Франции – предмет исторической ревности? Ведь некогда в Англии французский считался языком знати, а английский – наречием черни. И теперь, дескать, бывший варвар, дворня лингвистическая приходит к нам барином.

– Причины тут можно усмотреть в национальном менталитете. Возьмем ситуацию в канадской провинции Квебек, где практически все франкоканадцы – 95 процентов – прекрасно говорят и понимают по-английски, но на национальном, я бы сказал, на сентиментальном уровне чутко и остро реагируют на любое попрание, как им кажется, прав и сферы употребления французского языка.

А что касается казахского, то дело не в том, надо ли защищать его от русского языка. Вопрос в другом: какие цели эта защита преследует, и каким образом это делать?

Защита с помощью изобретения новой терминологии в массовом масштабе – это не защита, а мёртвому припарки. Это не помогает. Не способствует выживанию языка и его распространению. До какого бы высокого уровня ни возвели казахский язык, обязательно будет нужен еще один из мировых языков – для нормального функционирования современного государства. И я сомневаюсь, что на смену русскому придет английский. Это просто нереально. Точнее, нереалистично. А нереалистичные цели лучше не ставить. Добавить английский к русскому и казахскому – похвально, замечательно, надо только приветствовать. Ни один язык лишним не бывает. Нужно лишь ставить реалистичные задачи и выполнять их эффективными методами.

– Президент Назарбаев поставил населению задачу на перспективу – трехъязычие.

– Трехъязычие в Казахстане – вещь прекрасная. Но надо эту задачу расшифровать.

– Расшифровать что: для чего казахский, для чего русский, а для чего – английский? Прогнозировать их статус и роль?

– Вот это – задача государственной политики: учитывая исторический опыт, прогнозировать будущее и пользоваться преимуществами

и того, и другого, и третьего языков.

– Хорошо. Я тебе как эксперту-лингвисту задаю вопрос: какова должна быть роль каждого из трех языков?

– На данном историческом этапе казахский – один из символов государства, язык культурного наследия, объединяющий казахский этнос и скрепляющий казахстанскую государственность. Русский - язык межнационального общения, что не только не отрицается, но и записано в Конституции Казахстана, язык межгосударственного общения практически со всеми странами-соседями, в значительной степени - язык образования, науки и техники. Английский – язык еще более глобального общения и частично язык науки, техники и образования, делового общения.

– То есть ты фактически предлагаешь сохранить статус-кво ролевых позиций всех трех языков? Но казахский претендует на нечто большее.

– Сфера казахского языка может быть расширена за счет того, что люди в более массовом масштабе будут владеть им, понимать друг друга, быть причастными к пространству, которое волею исторических судеб стало государством. Его изучение – это путь понимания культурных и исторических традиций.

Существующий статус русского языка, на мой взгляд, стоит сохранить. Он является стратегическим ресурсом Казахстана. Владение английским языком (да и другими языками) следует поощрять в целях приобщения большего количества людей к мировой культуре, информационным технологиям, профессиональным контактам.

– Однако казахский язык – не сам, конечно, а его носители в высоких кабинетах настаивают на его доминировании в пределах страны в таких сферах, как, например, информационная, технологическая и т.д.

– А это вещи, которые уже не регулируются государственной политикой. Это вопрос рынка. Язык, так же как и любая технология коммуникаций, подчиняется экономическим законам. Это как система мобильной связи. Чем больше абонентов, тем лучше. Можно законодательно на государственном уровне создать благоприятные условия для развития языка, но невозможно обозначить языку некий сегмент или процент употребления в Интернете или книгопечатании. Для этого пришлось бы вернуть тотальный контроль над информационным пространством, как при СССР. Что теперь нереально: ведь Интернета не было в советское время. Такой контроль сегодня даже Китаю не удается.

– В Туркмении при Сердаре удавалось: там всего-то было примерно 700 юзеров из чиновников - и все под колпаком.

– Ну, это просто за счёт того, что у людей нет компьютеров.

– А у кого есть – все были посчитаны. Иными словами, ты хочешь сказать, что перевод всей терминологии на государственный язык и принуждение учить ее и употреблять – потеря времени?

– Абсолютно. Причем я бы усилил – это даже вредит национальному языку. Если мы хотим, чтобы он использовался чаще и шире, то должны приветствовать факт, что он заимствует всё больше международной терминологии. Русский заимствует – и никто не делает из этого трагедии.

Я бы предложил спокойно и даже позитивно относиться к насыщению казахского языка заимствованной терминологией. Пока язык заимствует – он живой. Это простой медицинский диагноз. Когда язык перестает заимствовать, развиваться, взаимодействовать с другими – он умирает. Проверено историей.

– Наверное, это можно сравнить с тем, когда малый народ, желая сохранить чистоту крови, не впускает в среду своего обитания чужаков, в результате брачуются близкие родственники - и народ вырождается.