Магнит
Шрифт:
Но Хейли из мёртвых не восстанет. Если восстанет, то это будет уже чересчур, и я не поверю. Уж что-что, а такое точно может случиться только в книге, или в фильме, или в сериале. Или в компьютерной игре, но точно — не в реальной жизни.
— Ты точно думаешь, что спустя столько времени она не могла прийти в себя? — спросил я, не теряя надежды. Бриджет покачала головой.
— Франческо Петрарка в своё время пролежал двадцать часов в роли мёртвого. С гибели Лексы прошло даже больше, чем сорок восемь. Здесь нет никаких шансов.
Ну
Лекса мертва. Мертва. Лекса мертва. Лекса Грейс Вудли мертва.
Но с кем ты говорил, Томас?
И в этот момент, как всегда вовремя, мой телефон зазвучал своей едкой трелью. Я молниеносно подбежал к столу, схватил его и снова обомлел. Не как при звонке, звонок был отдельным подарочком судьбы, сыгравшим не одну бурлящую мелодию на струнах моей души, если таковая вообще существует.
— Опять сообщение от этого придурка, — выдохнул я, снимая блокировку.
— Что пишет? — глухо поинтересовалась Сидни.
Присланный файл грузился как назло медленно. Где-то примерно минуту.
А потом нам открылась коротенькая видеозапись с подписью. И на этом видео Лекса отчаянно кричала, била руками по стенкам своей нынешней обители. Подпись гласила:
ОСТАЛАСЬ ПАРА ЧАСОВ. ПОТОРОПИТЕСЬ, ЕСЛИ ХОТИТЕ УВИДЕТЬ ЕЁ ЖИВОЙ.
— И после этого кто-то ещё сомневается, что Лекса жива?! — поперхнулся я. Бриджет взяла телефон у меня из рук.
— Если это монтаж, то он очень качественный, — поразмыслив, сказала она. — И всё равно я слабо верю.
— Последнее время столько всего происходит, что верить начнёшь всему, — проговорила Сидни. — Съездим.
— Съездим.
И плевать, что полсвета будет против, но мы бросим вызов миру мёртвых. Ради живых.
***
Лопата, и не одна, нашлась у Билли, усталость и измождённость — у Сидни, здравый смысл — у Бри, надежда — у меня.
А у Чарли — нездоровая мания к кладбищам.
Так подумал я, когда мы подъехали к ограде. Солнце уже практически село. Честно говоря, когда мы увидели чью-то тень, я сразу подумал, что это Шарлотта. У меня и мысли не возникло о том, что это может быть кто-то другой. Кто-то чужой.
Билли, выйдя из машины, хотел было окликнуть её, но я подал ему знак этого не делать. Никто не знал, что сейчас у неё было на уме, а потому лучше было не встревать. Из-за ограды было хорошо видно её лицо, зато она нас не видела. Вернее, создавалось ощущение, словно она никого не видела. Брови нахмурились, глаза были устремлены куда-то вдаль, губы поджаты. Ступала она резкими, но медленными шагами. Трава так и хрустела у неё под ногами. Ладони то и дело сжимались в кулаки.
— Что с ней происходит? — еле слышно спросил Билли, а в ответ я пожал плечами. Тем временем Чарли отошла на достаточное расстояние, чтобы на кладбище прошли мы. Сидни распахнула калитку, и мы двинулись за ней. Заходя, я чуть не споткнулся из-за лопаты, которую держал в руках. Держал неуверенно; у меня даже будто пальцы подрагивали, как осиновые листы. Потому что я не понимал, что собираюсь делать дальше. Потому что одновременно и знал, и не хотел верить в то, что моя подруга мертва, и ничего это е изменит.
На риск людей толкает надежда и вера. Если на риск идут, чтобы выпендриться, то это не риск. Хотя, может, и риск — ведь они верят, что смогут показать себя перед другими. Наш риск не отличался к разряду таких, наш риск был вызовом не остальным людям, а чуть ли не самим небесам и природе.
Едва Билли ступил на территорию кладбища и невольно чертыхнулся, ударив себя по ноге калиткой, как Шарлотта тут же обернулась и посмотрела на нас. От этого взгляда у меня внутри всё обжигающе похолодело. Будто она смотрела прямо в мою душу. Будто на меня смотрела не она.
— Чарли, — позвал я.
— Что вы здесь делаете? — сухо и отрывисто спросила она.
— Чарли, что с тобой? Ты плохо выглядишь, — проигнорировав вопрос, заметил Старк. И даже непонятно было, хотел он сейчас её в очередной раз подколоть, или же говорил чистую правду без единой мысли о сарказме.
— Что вы здесь делаете? — механично повторила вопрос Боунс. Я молча отдал лопату Билли и направился к ней, стоявшей шагах в тридцати от нас. Она же не двинулась с места, просто продолжала смотреть на меня во все глаза. И мне начало казаться, что этот её взгляд оставляет за собой какие-то последствия.
— Шарлотта Мария Боунс, — с расстановкой сказал я, не останавливаясь. — Пожалуйста, приди в себя.
— Я в себе, — тут же выстрелила она в ответ.
— Нет, — не сдался я. До неё оставалось всего каких-то шагов десять, но их преодолеть оказалось невероятно труднее, чем первые двадцать, которые с моим темпом превратились тоже в десять.
Десять шагов.
Десять мыслей.
Первая: передо мной не Чарли. Шаг был слишком быстрым, коротким и вроде как уверенным.
Вторая: передо мной Чарли, но с ней что-то не так. Шаг подлиннее, но более дисбалансированный, если так можно вообще сказать. Если объяснить по-человечески, то я снова споткнулся. Уже второй раз за последние минут десять.
Третья: Чарли пришла сюда не просто так. Ещё один длинный шаг, да такой, что веточки захрустели.
Шарлотта не отрывала своего взгляда. Я, рискуя, смотрел ей в глаза. Но чем же я рисковал?
Это была четвёртая мысль, на которую я не мог дать ответа. И она тоже сопровождалась шагом.
Пятая: это из-за Хейли. И я уверен в этом. И шагнул так же уверенно.
Шестая: Билли может быть прав, говоря, что между Хейли и Шарлоттой было что-то больше, чем дружба. На этой мысли я, заглядевшись, чуть покачнулся, но тут же поймал равновесие. А Боунс всё смотрела.