Magnum Opus
Шрифт:
Нет, мелодия была верной, ни одной фальшивой ноты. Просто исполнение было абсолютно другим – механическим и заученным. Как шарманка. Я никогда не думал, что исполнение одного и того же произведения может настолько сильно отличаться. Почти с первых тактов я осознал, что это не она, не моя пианистка. Было больно. Хотелось убежать немедленно и не продлевать эту муку. Но я дослушал до конца, чтобы просто спросить «зачем?».
Нина с достоинством завершила игру и вновь спустилась ко мне, готовясь выслушать очередную порцию комплиментов.
– Почему ты это сделала? – Я сам не заметил, как перешел на «ты».
– Но вы же сами попросили сыграть именно эту вещь, – брови Нины
– Ты знаешь, что я имел в виду. Зачем ты выдала себя за неё?
Она не отвечала, и мне хотелось подойти и с силой тряхнуть её за плечи. Но я только лишь сжал ладони в кулаки.
– Я… Я прочитала твоё объявление случайно, но не смогла остаться равнодушной. Я почувствовала, что музыка для тебя очень много значит. Это меня и привлекло. Все мужчины, с кем я общалась до этого, воспринимали моё занятие музыкой, как блажь. А с тобой я хотела… попробовать… Мне показалось, что я смогу найти родственную душу.
– Но ты не могла не понимать, что я узнаю об обмане.
– Я надеялась, что это не произойдёт настолько рано. А к этому моменту, возможно, никто другой, кроме меня, тебе оказался бы не нужен.
– Ну, нееет, – зло протянул я.
– Николай, я могу спросить? Как ты понял?
– Для тебя музыка – ремесло, а для неё – вся жизнь. Ты – не она.
Все иллюзии оказались разбиты вдребезги, а мечты раздавлены грузом реальности. Мне никогда её не найти. Я заставлял себя смириться с этой мыслью, но это удавалось с трудом. На ходу достал телефон, нашёл то злосчастное объявление. Удалил его. Удалил аккаунт, который, собственно, и создал только ради этого. В голове снова зазвучала музыка, её музыка. Я так и не нашел ничего подобного в интернете, ни одного мало-мальски похожего трека. Чёрт, как же больно и обидно… Моя пианистка…
На другой день Николай не пришел на работу. Чувство ревности сменилось волнением. Я несколько раз набирала его номер, слушала длинные гудки. Но потом отказалась от идеи дозвониться, не желая выглядеть навязчивой. С удивлением обнаружила, что скучаю, и, испугавшись собственных эмоций, с двойным усердием принялась за работу.
В графике сегодня у меня стояло ночное дежурство, чему я была очень рада. Имелся предлог не ехать на базу отдыха вместе с коллегами – был запланирован выезд на природу в честь юбилея больницы. Праздновать не было ни сил, ни настроения.
Я сидела в ординаторской вклеивала в операционный журнал очередной протокол, когда тишину нарушил резкий звонок сотового. На экране отобразился номер Нестерова. Мы ещё неделю назад обменялись с ним телефонами. По спине пробежал неприятной холодок.
– Я слушаю, Роман Олегович, – с трудом проговорила я, ожидая самых страшных новостей.
– Валерия Павловна, добрый вечер. Я сейчас передам телефон, с вами хотят поговорить.
Я сама не заметила, как вскочила на ноги, а по щекам заструились сволочи-слёзы. Вся превратилась в слух, боясь пропустить малейший звук, и чуть не потеряла сознание, когда из аппарата раздался слабый родной голос:
– Привет, дорогая… Заставила я тебя поволноваться…
Делая неуклюжие попытки ухаживать за Лерой и осознавая всю их бесполезность, я был сам себе противен. Дорого бы я отдал, чтобы узнать, что творится у неё в голове. Скорее всего, она осознавала, что я хочу сближения, но не могу решиться на него. Я-то прекрасно знал причину, но рассказать ей, конечно же, не мог.
Шаг навстречу Лере явился бы предательством, изменой тому образу, в который я влюбился без памяти. То, что раньше показалось бы романтической чепухой, не давало спокойно спать, есть, работать. В голове постоянно звучала мелодия, которую я не смог отыскать. Она становилась навязчивой, въедалась в мозг и выматывала душу.
А на другом полюсе была Лера – настоящая, земная и доступная. Как поступить и как навести порядок в голове, я не знал.
Вечером я вышел на работу. Чувства чувствами, но ответственность за пациентов не дала расслабиться. Я обошел палаты, сделал необходимые назначения. Из вновь поступивших никого в отделение не положил. Осмотрел, дал рекомендации и отправил по месту жительства в поликлинику. Работал на автомате, все манипуляции делал машинально, почти не глядя.
Я шел по коридору из инфекционного отделения, вызывали на консультацию к пациенту. Ничего не обнаружил по своему профилю, сделал соответствующую запись в историю болезни. Уже направляясь к себе, я неожиданно понял, как побороть моё наваждение.
– Аркадий Иванович, дайте ключ от актового зала, – решительно попросил я пожилого охранника, спустившись на пост.
Он с подозрением на меня посмотрел, протянул требуемое и проговорил:
– Зачем тебе, Коля? Заняться не чем? Шел бы лучше спать.
Но я его уже не слышал. В голове снова загудело, а руки затряслись в предвкушении.
Актовый зал находился в отдельном крыле здания, так что пациентов я не мог потревожить. С волнением открыл дверь, зажег свет и оглядел пустое помещение. На сцене стояло фортепиано. За годы, что я здесь работаю, я не помнил, чтобы на нём кто-то играл. Чаще всего инструмент использовали как рабочую поверхность, полку для документов. Возможно, фортепиано расстроено… Я пересек зал, поднялся на сцену, откинул крышку и пробежался по клавишам. Нет, отличное звучание. А затем, повинуясь импульсу, стал наигрывать мелодию, ставшую мне настоящим проклятием. Мотив я без труда подобрал на слух, а остальное подсказало сердце.
Я неслась со всех ног в реанимацию. Лифт был, как всегда, сломан, и я полетела вверх по лестнице. Откуда-то доносились звуки, но я поначалу не обратила на них внимания. Мало ли, может у кого-то из пациентов громко телевизор работает. А когда различила мелодию, то остановилась резко, как в стену врезалась. Нет… Как это возможно? Откуда? Похоже, из актового зала. У нас больше нигде нет инструмента.
Как зачарованная, я пошла на звук. Остановилась в дверях. Играл Николай. Он погрузился в музыку полностью, с головой. Едва слышал происходящее вокруг. А когда закончил, я взволнованно проговорила:
– Коля, откуда ты знаешь это произведение?
– Почему ты спрашиваешь?
– Просто ответь, где ты его слышал?
– Мне интересно то же самое. Где его слышала ты?
– Я его написала, Коля.
Он спустился со сцены, подошел ко мне и, всматриваясь в моё лицо, почему-то заулыбался совершенно идиотской счастливой улыбкой.
– Повтори ещё раз.
– Эту музыку написала я.
Свадьба Инны и Романа была назначена на сентябрь. Подруга настояла на этом, чтобы окончательно восстановиться, а я её, безусловно, поддержала. Новость о бракосочетании Романа Нестерова разнеслась по всей больнице моментально. Весть, что женится главный ловелас больницы, с упоением обсасывалась местными кумушками. Сам жених всем рассказывал, что достал женщину с того света не для того, чтобы выписать и отпустить на все четыре стороны.