Махно. Полковая казна
Шрифт:
Часов в пять утра народ начал разбредаться кто группами, кто парочками. Мы решили не беспокоить Беляевых, а пошли к Лехе, благо он жил недалеко, на Пушкинской улице. Он снимал комнату, во дворе дома, где над аркой красовался довольно странный барельеф – голова лошади.
В девять утра мы были уже на ногах. После контрастного душа, мы выглядели свежо, жизнерадостно и были полны сил и энергии. Леха пошёл к «Медному всаднику», Ян поехал к Беляеву за сумками, а я направился на Садовую, к Лике.
По дороге, у метро Маяковская, я купил букет розовых пионов и в великолепном расположении духа, был на Садовой уже через двадцать минут.
Лика открыла почти мгновенно, как будто стояла за дверью.
– Привет, – улыбаясь сказал я.
– Привет, – то же улыбнулась она.
На ней была коротенькая вельветовая юбочка серо-стального цвета и легкая футболка. Мы прошли в комнату, Лика поставила цветы в вазу и сходила на кухню, чтобы наполнить вазу водой.
– Чай, кофе?, – спросила она, – Или что покрепче?-.
– Давай, наверное, покрепче, – сказал я.
Она достала из бара джин и швепс, налила джина на два пальца и плеснула в стаканы швепс. После непродолжительного молчания, вызванного поглощением джина, она положила передо мной пакет, где было штук пятьдесят бюстгальтеров. Оценив их качество, я спросил,
– Почем?, – поинтересовался я.
– Если заберёшь все, отдам по червонцу, – улыбаясь, ответила она.
О такой цене и говорил Ян, когда объяснял порядок торгов.
– Идёт, если юбочку за «полтос» отдашь, – улыбнулся я.
Лика встала, непринужденно сняла юбку,
– Могу и майку в придачу отдать, – сказала, и не торопливо сняла её.
Кроме ажурных трусиков, на ней больше ничего не осталось. Я встал с дивана и подошел к ней. В голове у меня звучала строчка из песни:
«… У ней, такая маленькая грудь,
И губы, губы алые как маки,
Уходит капитан в далекий путь,
И любит девочку из Нагасаки…».
О, что она вытворяла со мной в постели. Да, да, я не ошибся, потому что инициатором всех этих балетных па, пируэтов, акробатических этюдов и немыслимых поз «Кама сутры», была Лика. Достоевский про таких барышень говорил – «…С такой женщины я не слезал бы до декабря…».
Продолжалось это божественное безумие не меньше часа. Уставшие, но довольные, мы, наконец, выпустили друг друга из объятий. Отдышаться Лика мне не дала,
– Не расслабляйся, «Казанова», – шутливо проворковала Лика, – Вставай, а то с минуты-на-минуту должен мой Алёша Попович подойти – .
Уговаривать меня не понадобилось, потому, что встречаться с этим амбалом не входило в мои планы. Я по быстрому оделся, допил оставшийся в стакане джин, подхватил пакет, нежно поцеловал Лику и направился к двери.
– В пакете мой номер телефона, звони, – проговорила напоследок это божественное создание, так и оставшаяся обнаженной, после эротической феерии, отчего ещё больше была похожа на французскую певицу.
Через год она уехала во Францию, куда перед этим переехала её семья. Судьба еще сведет нас, но позже.
Глава 4
Ян уже ждал меня возле метро. Он сообщил, что Нина, Женькина жена, родила двойню. Близнецов назвали Шурик и Юрик.
Мы за полчаса добрались до «Альбатроса». Дав на лапу «халдею на воротах» «трешку», мы зашли внутрь. Поглазев, для приличия, минут тридцать мы вышли наружу. И буквально тут же к нам подкатил прыщавый юнец и с комично-деловым видом осведомился,
– Че то ищем конкретное?-
– Вельвет имеется? – в тон ему задал вопрос Ян.
Прыщавый юнец, указал взглядом, на похожего в профиль на вопросительный знак, парня. Мы с Яном подошли к нему и заговорили на интересующий нас предмет, уточнили фирму, размер рубчика, цвет, цену и прочие детали. В свою очередь он поинтересовался о количестве, которое нам нужно, и готовы ли мы сегодня совершить сделку. На что Ян положительно ответил и предложил показать товар.
Гуня, так представился фарцовщик, предложил пройти в парадную ближайшего дома. Мы не возражали и направились туда. На углу к нам присоединился товарища Гуни, Толик, как он представился. На плече у него была не маленькая сумка, да и сам он был по всем показателям, полу тяж.
Что-то щелкнуло у меня в мозгу, и я дал «маяк» Яну, быть наготове. Печальный опыт «кидка» у нас с ним был в Москве. Дело было зимой. Приехали мы в столицу за «штанами», так мы джинсы обзывали. Рома, который нам позвонил и предложил партию, пропарил нас «завтраками» и в оконцовке слился. Но Ян приехал с «капустой» и уже нацелился на гешефт. На удачу, поехали на Беговую. Немного покрутились и встретили мало знакомого барыгу, который пообещал за малую мзду свести нас с «серьезным человеком». Мы поехали на метро в Текстильщики, там зашли в подъезд жилого дома, на лифте поднялись на последний этаж, прошли чуть выше на площадку и оказались у обитой дерматином двери с номером квартиры. Барыга позвонил. Мы минуты две ждали, затем из-за двери раздался сонный голос,
– Кто?-
– Серега, это я. Клиентов привёл – .
Дверь открылась, на пороге стоял рыжий парень в домашнем махровом халате и тапочках.
– Че разорался, – буркнул он.
– Да вот, ребят штаны интересуют – .
– Я же сказал, по мелочам не беспокой меня – .
– Они не меньше десяти «пар» готовы взять – .
– Ты сначала светани джинсу. – сказал Ян, – А потом и про количество поговорим-.
Серега ушёл, прикрыв дверь. Минуты через три он вышел и кинул в руки пакет,
– На заценивай – .
Мы с Яном разглядывали строчку, зипер, лейбл. «Levi’s» был знатный.
– По сто тридцать отдам, если десяток возьмёте – сказал рыжий.
– А если двадцать возьмём, по сто десять отдашь? – спросил Ян.
– Нет, по сто двадцать, – сказал Серега.
Ударили по рукам, Ян отсчитал бабло и передал деньги Сереге. Пакет остался у нас, а Серега пошёл за товаром. Мы отсчитали барыге комиссионные, и он свалил. Подождали десять минут, потом ещё пять минут и начали звонить в дверь. На наши звонки никто не реагировал. Мы стали стучать, затем я в сердцах с силой ударил в дверь ногой, и она распахнулась. Нашему взору предстал коридор, оклеенный обоями, на полу постелен кусок линолеума, а в конце коридора был проём справа. Мы ринулись туда. За поворотом был сквозной проход на чердак соседнего подъезда. Вот так нас «кинули».