Македонского разбили русы. Восточный поход Великого полководца
Шрифт:
С годами Филипп и Олимпиада совершенно отдалились друг от друга, но официального развода не оформили. Филипп продолжал быть свободным в области любви, далеко выходя за границы нравственности. Олимпиада терзалась от ревности и мстила, как умела. В 46 лет Филипп женился на 16-летней Клеопатре из рода Атталидов, которая родила ему дочь, названную Европой. Позже Олимпиада приказала задушить Европу на коленях у матери и саму Клеопатру принудила к самоубийству, а Арридея, сына Филинны, замуровала живьем вместе с женой. Впрочем, Юстин утверждает, что Клеопатру с младенцем убили по приказу Александра [75, XI; 14, 1–3]. Возможно, в данном случае верна поговорка про яблоко и яблоню.
Мальчиком Александр был чувствительным и легковозбудимым. Ему трудно было сдерживать свои страсти. Те, кто воздействовал на него добром и вызывал
Особо показательной для характеристики юного Александра Плутарх считает сцену, в которой Александр объездил неукротимого Букефала. «Фессалиец Филоник привел Филиппу Букефала, предлагая продать его за тринадцать талантов, и, чтобы испытать коня, его вывели на поле. Букефал оказался диким и неукротимым; никто из свиты Филиппа не мог заставить его слушаться своего голоса, никому не позволял он сесть на себя верхом и всякий раз взвивался на дыбы. Филипп рассердился и приказал увести Букефала, считая, что объездить его невозможно. Тогда присутствовавший при этом Александр сказал: „Какого коня теряют эти люди только потому, что по собственной трусости и неловкости не могут укротить его“. Филипп сперва промолчал, но когда Александр несколько раз с огорчением повторил эти слова, царь сказал: „Ты упрекаешь старших, будто больше их смыслишь или лучше умеешь управляться с конем“. „С этим, по крайней мере, я справлюсь лучше, чем кто-либо другой“, – ответил Александр. „А если не справишься, какое наказание понесешь ты за свою дерзость?“ – спросил Филипп. „Клянусь Зевсом, – сказал Александр, – я заплачу то, что стоит конь!“ Поднялся смех, а затем отец с сыном побились об заклад на сумму, равную цене коня. Александр сразу подбежал к коню, схватил его за узду и повернул мордой к солнцу: по-видимому, он заметил, что конь пугается, видя впереди себя колеблющуюся тень. Некоторое время Александр пробежал рядом с конем, поглаживая его рукой. Убедившись, что Букефал успокоился и дышит полной грудью, Александр сбросил с себя плащ и легким прыжком вскочил на коня. Сперва, слегка натянув поводья, он сдерживал Букефала, не нанося ему ударов и не дергая за узду. Когда же Александр увидел, что норов коня не грозит больше никакою бедой и что Букефал рвется вперед, он дал ему волю и даже стал понукать его громкими восклицаниями и ударами ноги. Филипп и его свита молчали, объятые тревогой, но когда Александр, по всем правилам повернув коня, возвратился к ним, гордый и ликующий, все разразились громкими криками. Отец, как говорят, даже прослезился от радости, поцеловал сошедшего с коня Александра и сказал: „Ищи, сын мой, царство по себе, ибо Македония для тебя слишком мала!“» [49, VI].
Более всего в детстве Александра интересовали подвиги героев, древние сказания и поэмы Гомера, которые он помнил, чуть ли не наизусть. Он завидовал отцу и переживал, что тот завоюет все вокруг, не оставив самому Александру никаких объектов для побед.
В качестве учителя Александру Филипп пригласил Аристотеля. Последнему было в это время около сорока лет, он уже отказался от учения Платона, но еще не создал своего собственного. Рядом с Александром оказался один из величайших мыслителей человечества, но не почивающий на лаврах, а ищущий и сомневающийся. Александру не могло не понравиться, что рядом с ним оказался человек, продолжающий расти и искать новое, несмотря на уже достигнутое величие. Глядя на философа, мальчик учился ценить все возвышенное и благородное, приобщался к греческой культуре. Узнавание и понимание красоты, добро и его воплощение в лучших произведениях, гармония духовного существования в целом представали перед духовным взором Александра.
Аристотель, один из наиболее грамотных современников Александра, обучал его всему, что знал сам. Александр всей душой стремился к новому знанию, которое в то время еще не было разделено на науки
Несмотря на то, что Александр обязан Аристотелю полнотой и глубиной своего образования, в двух пунктах он резко разошелся с учителем. Во-первых, Александр отказался от расистской позиции Аристотеля, считавшего полноценными людьми лишь эллинов, а к варварам относившегося как к недочеловекам. В своем труде «Политика» он обосновал право эллинов быть господами других народов. Александр перерос Аристотеля в расовом вопросе. Как завоеватель и объединитель, царь новой разноплеменной империи, он перестал различать эллинов и варваров, стремился уравнять их, чем заслужил непонимание и неудовольствие не только греков, но и македонян, разделявших взгляды Аристотеля. Одним из наиболее непримиримых «непонимальщиков» Александра в этом вопросе был племянник Аристотеля Каллисфен. Он был приглашен Александром в Восточный поход в качестве официального историографа, всецело расхваливал его в своих письмах в Грецию, пока Александр разделял идеи панэллинизма, но резко переменил свое отношение после того, как Александр дал понять, что персы для него такие же люди, как греки.
Другое расхождение Александра с Аристотелем касается более тонкого вопроса и будет описано ниже, в главе «Причины побед и поражений Александра».
С 13 до 16 лет Александр обучался у Аристотеля, позже Филипп стал привлекать его к управлению государством. Уже в 340 г. до н. э., пока Филипп ходил походом в Перинф, шестнадцатилетний Александр управлял Македонией и твердой рукой покорил восстание медов. В 338 г. до н. э. восемнадцатилетний Александр в битве при Херонее командовал одним из флангов македонской армии. Говорят, он обеспечил победу в этом бою, разбив во главе гетайров строй непобедимой фиванской фаланги.
Между тем отношения царя-отца с царственным сыном были далеко не безоблачными. В родительском конфликте Александр неизменно принимал сторону матери. Но главной пружиной напряженности было то, что вошедший в возраст Александр боялся не получить царскую власть в обозримом будущем. Его отец, цветущий сорокалетний мужик, женившись на 16-летней девчонке, мог процарствовать еще лет сорок, а это Александра не устраивало. Он рвался к царской власти и даже попросил руки дочери правителя Карии Пиксодора. Филипп запретил Александру это своеволие.
На свадьбе Филиппа с молодой невестой Клеопатрой между отцом и сыном произошел разрыв. Вот как описывает его Плутарх: «Аттал, дядя невесты, опьянев во время пиршества, стал призывать македонян молить богов, чтобы у Филиппа и Клеопатры родился законный наследник престола. Взбешенный этим Александр вскричал: „Так что же, негодяй, я, по-твоему, незаконнорожденный, что ли?“ – и швырнул в Аттала чашу. Филипп бросился на сына, обнажив меч, но, по счастью для обоих, гнев и вино сделали свое дело: царь споткнулся и упал. Александр, издеваясь над отцом, сказал: „Смотрите, люди! Этот человек, который собирается переправиться из Европы в Азию, растянулся, переправляясь от ложа к ложу“. После этой пьяной ссоры Александр забрал Олимпиаду и, устроив ее жить в Эпире, сам поселился в Иллирии» [49, IX].
Олимпиада уговаривала своего брата, правителя Эпира, пойти войной против Филиппа. Александр, возможно, искал в Иллирии союзника для похода на Македонию. Дальновидный Филипп почувствовал опасность и уговорил Александра вернуться, провозгласив его по всей форме наследником престола. Примирение с Эпиром было куплено сестрой Александра Клеопатрой, которую Филипп выдал замуж за правителя Эпира, также Александра.
Летом 336 г. до н. э. Филипп во главе македонской армии был готов выступить против персов. Ему оставалось лишь выдать замуж дочь Клеопатру, сестру Александра. Но на свадебных торжествах Филипп был убит собственным телохранителем по имени Павсаний. Он умер на руках у сына. Македонское войсковое собрание провозгласило царем сына Филиппа Александра. Ему было 20 лет от роду.