Маковое Море
Шрифт:
— Я ничего… — пытался выговорить Джоду, но голова его так гудела, что он едва слышал собственный голос.
От нового удара, который вырвал его из хватки субедара и швырнул на палубу, щека вздулась, точно лисель под ветром.
— Хрен обрезанный! С чем тебе к нашим бабам соваться?
Оба глаза Джоду заплыли, в ушах звенело, и он даже не чувствовал боли в плече. Пьяно шатаясь, юнга сумел встать на покатой палубе и увидел, что возле люка в фану сгрудились ласкары. Мамду, Сункер,
— Кем ты себя возомнил, сволочь? Мы тебе рабы, что ли?
— Что?
Изумленный его наглостью, субедар замешкался, но в ту же секунду на палубе возник мистер Кроул:
— Никак опять хуесос нашего Рейда?
Веревкой с узлом на конце он хлестнул юнгу по груди, заставляя его опуститься на палубу:
— Лежать, херок паршивый!
Второй сильный удар сбил Джоду с ног, и он рухнул на четвереньки.
— Вот так вот! А теперь ползи, пес шелудивый, ползи, тварь, пока я тебя не уделал!
От очередного удара руки Джоду подломились, и он распластался на палубе. Помощник ухватил его за рубаху и вздернул на четвереньки; от рывка старая ткань лопнула.
— Кому сказано — ползи! Нечего мудями палубу тереть! Ты собака — значит, ползи!
Пинок заставил Джоду проковылять на четвереньках, но ушибленное плечо не выдержало, и он снова рухнул ничком. Порванная рубаха свисала лохмотьями, и тогда помощник ухватил его за штаны, которые тотчас расползлись по швам. Веревка хлестнула по голому заду, вырвав у юнги крик боли:
— Алла! Бачао! Аллах! Спаси!
— Зря стараешься, — мрачно усмехнулся помощник. — Взывай к Джеку Кроулу. Больше никто не спасет твою задницу.
Очередной удар пронзил жгучей болью, лишившей последних сил. Джоду свесил голову и сквозь треугольную рамку голых бедер увидел ласкаров, на лицах которых читались жалость и стыд.
— Ползи, сучий сын!
Джоду немного прополз, потом еще, а в голове его звучал голос: теперь ты тварь, собака, тебя превратили в животное… ползи, ползи…
Мистер Кроул был удовлетворен. Отбросив веревку, он махнул охранникам:
— Киньте засранца в камеру.
С юнгой было покончено. Когда охранники волокли его, словно труп, он расслышал голос субедара:
— Ну, теперь твоя очередь, шлюха базарная. Пора преподать тебе урок.
В трюме встревоженные переселенцы суетились, точно муравьи в барабане, пытающиеся понять, что происходит по другую сторону овечьей кожи. Вот что-то прошуршало — ласкара поволокли на бак? А теперь дробный
— Люди! Помогите! Меня…
Крик оборвался, словно ей зажали рот.
— Братаниха! — Полетт схватила Дити за руку. — Надо что-то делать. Ясно же, чего они удумали!
— Да что ж мы сделаем, Глупышка?
Дити хотела сказать, что это не ее забота, потому что никакая она не братаниха и нечего ждать от нее подвигов, но подумала, каково Мунии одной среди толпы охранников, и ноги сами понесли ее к трапу.
— Пошли!
С помощью Калуа пробившись к выходу, Дити заколотила в люк:
— Эй! Есть кто-нибудь? Где вы там, недреманные стражи?
Ответа не было, и тогда она обернулась к спутникам:
— Ну, чего притихли? Минуту назад вон как шумели! Давайте! Устроим представление, чтоб мачты ходуном ходили! Поглядим, надолго ли их хватит!
Сначала горцы затопали по днищу, потом кто-то стал бить в поднос, а другие вторить на кувшинах и горшках, а то просто кричать или петь, и через мгновенье трюм наполнился неудержимым грохотом, способным вытрясти паклю из корабельных швов.
Внезапно крышка люка открылась, послышался голос охранника. За шумом было не разобрать его слов, а решетка мешала увидеть лицо. Калуа с Полетт подали гирмитам знак к тишине, и Дити сквозь накидку крикнула:
— Кто здесь?
— Чего у вас тут? — спросил голос. — Что за шум?
— Ты прекрасно знаешь, чего у нас тут. Вы забрали нашу девушку. Мы за нее тревожимся.
— Иди ты! — фыркнули в ответ. — Чего ж не тревожились, когда она блядовала с ласкаром? К тому же мусульманином.
— Начальник, отпусти ее, — сказала Дити. — Мы тут сами разберемся. Так будет лучше.
— Поздно спохватились. Субедар сказал, что отныне она будет в надежном месте.
— В надежном? Среди вашей братии? Будет врать, я такого повидала… Скажи субедару, мы не угомонимся, пока не увидим девушку. Ступай. Ну?
Охранник посовещался с приятелями и через минуту передал решение:
— Не шумите, поглядим, что скажет субедар.
— Ладно.
Крышка люка захлопнулась, люди возбужденно загомонили:
— …ты снова победила, братаниха…
— …они тебя боятся…
— …что ни скажешь, все исполнят…
Преждевременная радость напугала Дити.
— Ничего еще не ясно, — буркнула она. — Подождем…
Прошло не менее четверти часа, прежде чем люк снова открыли. Сквозь решетку просунулся палец и указал на Дити.
— Эй ты! — сказал тот же голос. — Субедар разрешил тебе выйти и повидаться с девчонкой. Тебе одной.
— Почему одной?